Психология города. Как быть счастливым в мегаполисе - Пол Кидуэлл (2017)

Эти инстинктивные потребности находятся в хрупком равновесии: слишком маленькое убежище (по бессознательному убеждению) опасно, как и малый обзор. Если же окно слишком большое, кажется, что вы на виду у хищников и убежище уже не безопасно. А если окон слишком мало, угроза всё равно ощущается, к тому же невозможно видеть свою территорию. Отклонение в любую сторону чревато стрессом.

В начале ХХ века с распространением железобетона стало возможно строить дома с огромными окнами. Железобетонный пол позволил увеличить расстояние между несущими колоннами, необходимость в укреплении внутренних и внешних стен отпала. Наружную обшивку вешали, как занавеску (так называемый навесной фасад). Появились угловые окна (колонны относили от углов). При желании всё здание можно было обшить стеклом. Такие дома строили ранние модернисты. Повышение уровня освещенности и наличие панорамного обзора признали очевидным улучшением.

Дом Фарнсуорт

Всеобщее одобрение получил знаменитый проект Миса ван дер Роэ – Дом Фарнсуорт, построенный в 1951 году в городе Плано. Специалисты до сих пор называют его шедевром модернистской архитектуры. Полностью застекленная стальная конструкция заслужила признание за элегантный, инновационный дизайн, но не принесла счастья хозяйке.

Проект Миса ван дер Роэ – Дом Фарнсуорт в Иллинойсе

Владелица дома, доктор Эдит Фарнсуорт, подала в суд на ван дер Роэ, а по слухам была безнадежно и безответно влюблена в обаятельного германо-американского архитектора. Но содержание ее дневника намекает, что слухи о несложившихся отношениях были пущены, чтобы отвести глаза от недостатков здания. При непредвзятом прочтении ее мемуаров создается впечатление, что тяжба началась не из-за любовной связи, а по более прозаической причине: ей попросту не нравилось жить в этом доме.

В тринадцатой главе мемуаров Фарнсуорт вспоминает первые проведенные там дни.

В конце 1950 года я провела [первую] ночь в доме… Мне было слегка не по себе, отчасти из-за непривычных для меня стеклянных стен без занавесок[9].

Позже обстановка начала сказываться на ее эмоциональном состоянии.

Где мое былое незыблемое спокойствие?.. Честно говоря, в этих стеклянных стенах я чувствую себя рыскающим зверем, я всегда настороже. Даже вечером. Я как часовой, днем и ночью в дозоре. Мне не удается просто потянуться и расслабиться…

А знаете, что еще? Я не ставлю мусорное ведро под раковиной. И как думаете, почему? Потому что всю «кухню» видно с подъездной дороги, ведро испортит вид. Я засовываю его глубже в шкаф, дальше от раковины. Мис всё говорит о «свободном пространстве», но его границы четко очерчены. Я не могу даже вешалку поставить, не подумав, как она выглядит снаружи. Любая перестановка мебели становится проблемой, потому что дом просматривается насквозь, как в рентгеновском аппарате.

Этот модернистский дом, как и другие, расположен в приятном и безопасном пригороде, но внутри возникает безотчетная тревога. Кому понравится постоянно быть на виду, когда любой случайный прохожий наблюдает каждое ваше движение? Эдит Фарнсуорт прочувствовала все прелести отсутствия равновесия между видом и комфортом. Последний был принесен в жертву первому. Вот что она писала: «Безмолвные луга снаружи, убеленные давно выпавшим, уже затвердевшим снегом, отражали бледный свет лампы внутри, и сам стеклянный дом, будто голая многоваттная лампочка, освещал зимние равнины». Эти страдальческие строки подтверждают, что желанию «впустить внешний мир в дом» следует иметь свои пределы.

Само собой, спальня должна напоминать пещеру, но в других жилых помещениях (где мы проводим большую часть времени) самым комфортным и умиротворяющим будет баланс за счет выверенного равновесия света и темноты. Великолепный тому пример – Кан-Лис, дом, построенный датским архитектором Йоном Утсоном для своей жены.