Homo Roboticus? Люди и машины в поисках взаимопонимания - Джон Маркофф (2015)

Идея экспоненциального роста – закон Мура, в частности, – является одним из фундаментальных достижений Кремниевой долины. Энгельбарт и Мур понимали, что мощность компьютеров будет возрастать все быстрее. Аналогичным образом должна падать их стоимость так, что очень скоро мощные компьютеры окажутся доступными даже беднейшим нациям. За последнюю половину десятилетия это ускорение обеспечило быстрое развитие технологий, которые необходимы для создания искусственного интеллекта: машинное зрение, распознавание речи, контактное восприятие и манипуляторы. Машины уже умеют чувствовать вкус и запах, однако более существенные инновации приходят из сферы моделирования нейронов человека с помощью электронных схем, где наметился прогресс в распознавании образов.

Ускорение развития в области искусственного интеллекта позволило кое-кому – взять хотя бы специалиста по вычислительной технике Моше Варди из Университета Райса – провозгласить неминуемое вытеснение человека из очень многих сфер уже к 2045 г.{3} В соответствии с еще более радикальными представлениями компьютеры развиваются настолько быстро, что превзойдут по интеллекту человека через одно или самое большее через два поколения. Писатель-фантаст и специалист по вычислительной технике Вернор Виндж рассуждает о компьютерной «сингулярности» – таком быстром развитии машинного интеллекта, при котором он переходит некий порог, а потом в результате пока неопределенного скачка становится сверхчеловеческим.

Это очень интересное предположение, однако пока что рано рассматривать его всерьез. В связи с этим стоит вспомнить замечание, сделанное долгое время работавшим в Кремниевой долине обозревателем Полом Саффо по поводу комплексного воздействия вычислительной техники на мир. Он постоянно напоминал элите компьютерной индустрии Кремниевой долины: «Не путайте ясное видение с тем, что хорошо видно вблизи». Тем, кто верит, что за несколько десятилетий живой труд уйдет в прошлое, не следует забывать, что даже на фоне глобализации и автоматизации в 1980–2010 гг. численность работающих в США постоянно возрастала. Экономисты Фрэнк Леви и Ричард Мюрнейн недавно показали, что с 1964 г. в экономике было создано 74 млн рабочих мест{4}.

Экономист из Массачусетского технологического института Дэвид Отор предложил детальное объяснение последствий текущей волны автоматизации. По его словам, ликвидация рабочих мест происходит не повсеместно, а сфокусирована на рутинных задачах, выполняемых теми, кто находится в средней части структуры рабочих мест – белыми воротничками, появившимися после Второй мировой войны. Расширение продолжается в нижней и верхней частях пирамиды, страдает средняя часть, зато развиваются рынки неквалифицированного и высококвалифицированного труда.

Меня, однако, интересуют не дебаты, а совсем другой вопрос, тот, что впервые был поставлен Норбертом Винером, когда он высказывал свои опасения относительно последствий автоматизации. К чему приведут подходы Маккарти и Энгельбарта? Какими будут последствия решений, принятых сегодняшними исследователями в области искусственного интеллекта и робототехники, которым все легче выбирать между расширением возможностей и заменой «человека в контуре управления» в создаваемых системах и продуктах? Иначе говоря, какие социальные последствия повлечет за собой появление интеллектуальных систем, которые заменяют людей или взаимодействуют с ними в бизнесе, развлечениях и повседневной жизни?