Вердикт - Джон Гришэм (1996)

– Возможно. Если так, прошу меня извинить. Но если мы не будем высказывать все начистоту, они о нас вообще забудут.

– Она здесь ни при чем, – сказал Херман.

– Ее обязанность – заботиться о нас. – Николас пересек комнату и сел рядом с Граймзом. – Вы отдаете себе отчет в том, что во время процессов такого рода присяжным обычно разрешается, как нормальным людям, ходить обедать? Почему, как вы думаете, мы обязаны носить эти значки присяжных?

Все стали собираться вокруг них.

– Вы, кажется, разбираетесь в судебных делах? – спросила через стол Милли Дапри.

Николас пожал плечами, давая понять, что разбирается куда лучше, чем может сказать:

– Я немного знаком с этой системой.

– Откуда? – поинтересовался Херман.

Николас сделал паузу, чтобы произвести впечатление.

– Я два года учился в юридическом колледже. – Пока остальные переваривали эту весьма интересную информацию, он сделал большой глоток кофе.

Рейтинг Истера среди коллег моментально подскочил. Он уже зарекомендовал себя как дружелюбный и участливый, благовоспитанный и умный человек. Теперь он вырос в их глазах еще и как знаток законов.

До двенадцати сорока пяти обед так и не прибыл. Тогда Николас резко оборвал разговор и снова открыл дверь. Лу Дэлл стояла в коридоре, нервно поглядывая на часы.

– Я послала туда Уиллиса, – поспешно объяснила она. – Он должен вернуться с минуты на минуту. Мне очень жаль, что так получилось.

– Где здесь мужской туалет?

– За углом справа, – сказала она и с некоторым облегчением указала направление рукой.

Не задерживаясь возле туалета, Истер тихо спустился по черной лестнице и вышел из здания суда. Пройдя два квартала по Лэмьюз-стрит, он зашел в Старый рынок – пешеходный торговый квартал, расположившийся на месте бывшего делового центра Билокси. Истер отлично ориентировался в этом районе – его дом был всего в полумиле отсюда. Ему нравились кафе и закусочные, которых было множество в Старом рынке. Имелся здесь и отличный книжный магазин.

Повернув налево, он вскоре вошел в большое белое здание, где находился известный местный ресторан «Мэри Маханиз» – любимое место встреч городской общественности во время слушаний в суде. Истер прорепетировал этот путь неделю тому назад и даже отобедал в непосредственной близости от столика почтенного Фредерика Харкина.

Сейчас он вошел в ресторан и спросил у первой встретившейся ему официантки, обедает ли еще судья Харкин. Да. А где? Она показала, и Николас быстро прошел через бар и маленький вестибюль в обеденный зал, залитый солнечным светом и украшенный множеством живых цветов. Народу было много, Его честь сидел за столиком на четверых. Харкин увидел Истера, и вилка с насаженной на нее мясистой жареной креветкой застыла у него в руке на полпути ко рту. Он узнал в Николасе одного из присяжных, к тому же на груди у него красовался красно-белый значок.

– Простите, что беспокою вас, сэр, – сказал Николас, останавливаясь у края стола, уставленного тарелками с горячим хлебом, аппетитными салатами, закусками, а также большими стаканами чая со льдом. Глория Лейн, секретарь суда, тоже онемела от изумления. Вторая женщина за столом была помощницей секретаря, третья – судебным делопроизводителем Харкина.

– Что вы здесь делаете? – спросил Харкин. К его нижней губе пристал крохотный кусочек козьего сыра.

– Я здесь по поручению жюри.

– Что случилось?

Николас наклонился поближе, чтобы не устраивать сцены.

– Мы голодны, – сказал он сквозь зубы. Четверо напряженных людей за столом отчетливо уловили гнев в его словах. – Пока вы, уважаемые господа, наслаждаетесь здесь отличной едой, мы сидим в четырех стенах в ожидании «комплексного обеда», который почему-то никак не доберется до нас. Позвольте со всем уважением заметить вам, сэр, что мы голодны. И весьма расстроены.