Три повести о Малыше и Карлсоне [с иллюстрациями] - Линдгрен Астрид (1985)

– А теперь я был бы не прочь немного поразвлечься. Может, пошвыряем стулья из окна? Или затеем ещё какую-нибудь игру в этом роде?

Малыш не считал, что это будет очень весёлая игра. К тому же он твёрдо знал, что мама и папа не одобрят такой забавы.

– Ну, я вижу, вы трусы. Если вы будете такими нерешительными, у нас ничего не выйдет. Раз вам не нравится моё предложение, придумайте что-нибудь другое, а то я с вами не буду водиться. Я должен чем-нибудь позабавиться, – сказал Карлсон и обиженно надул губы.

– Погоди, мы сейчас что-нибудь придумаем! – умоляюще прошептал Малыш.

Но Карлсон, видимо, решил обидеться всерьёз.

– Вот возьму и улечу сейчас отсюда… – проворчал он.

Все трое понимали, какая это будет беда, если Карлсон улетит, и хором принялись уговаривать его остаться.

Карлсон с минуту сидел молча, продолжая дуться.

– Это, конечно, не наверняка, но я, пожалуй, смог бы остаться, если вот она, – и Карлсон показал своим пухлым пальчиком на Гуниллу, – погладит меня по голове и скажет: «Мой милый Карлсон».

Гунилла с радостью погладила его и ласково попросила:

– Миленький Карлсон, останься! Мы обязательно что-нибудь придумаем.

– Ну ладно, – сказал Карлсон, – я, пожалуй, останусь.

У детей вырвался вздох облегчения.

Мама и папа Малыша обычно гуляли по вечерам. Вот и теперь мама крикнула из прихожей:

– Малыш! Кристер и Гунилла могут остаться у тебя до восьми часов, потом ты быстро ляжешь в постель. А когда мы вернёмся, я зайду к тебе пожелать «спокойной ночи».

И дети услышали, как хлопнула входная дверь.

– А почему она не сказала, до какого часа я могу здесь остаться? – спросил Карлсон и выпятил нижнюю губу. – Если все ко мне так несправедливы, то я с вами не буду водиться.

– Ты можешь остаться здесь до скольких хочешь, – ответил Малыш.

Карлсон ещё больше выпятил губу.

– А почему меня не выставят отсюда ровно в восемь, как всех? – сказал Карлсон обиженным тоном. – Нет, так я не играю!

– Хорошо, я попрошу маму, чтобы она отправила тебя домой в восемь часов, – пообещал Малыш. – Ну, а ты придумал, во что мы будем играть?

Дурное настроение Карлсона как рукой сняло.

– Мы будет играть в привидения и пугать людей. Вы даже не представляете себе, что́ я могу сделать с помощью одной небольшой простыни. Если бы все люди, которых я пугал до смерти, давали мне за это по пять эре, я мог бы купить целую гору шоколада. Ведь я лучшее в мире привидение! – сказал Карлсон, и глаза его весело заблестели.

Малыш, Кристер и Гунилла с радостью согласились играть в привидения. Но Малыш сказал:

– Вовсе не обязательно так ужасно пугать людей.

– Спокойствие, только спокойствие! – ответил Карлсон. – Не тебе учить лучшее в мире привидение, как должны вести себя привидения. Я только слегка попугаю всех до смерти, никто этого даже и не заметит. – Он подошёл к кровати Малыша и взял простыню. – Материал подходящий, можно сделать вполне приличную одежду для привидения.

Карлсон достал из ящика письменного стола цветные мелки и нарисовал в одном углу простыни страшную рожу. Потом он взял ножницы и, прежде чем Малыш успел его остановить, быстро прорезал две дырки для глаз.

– Простыня – это пустяки, дело житейское. А привидение должно видеть, что происходит вокруг, иначе оно начнёт блуждать и попадёт в конце концов невесть куда.

Затем Карлсон закутался с головой в простыню, так что видны были только его маленькие пухлые ручки.

Хотя дети и знали, что это всего-навсего Карлсон, закутанный в простыню, они всё же слегка испугались; а что касается Ёффы, то он бешено залаял. Когда же Карлсон включил свой моторчик и принялся летать вокруг люстры – простыня на нём так и развевалась, – стало ещё страшнее. Это было и вправду жуткое зрелище.

– Я небольшое привидение с мотором! – кричал он. – Дикое, но симпатичное!