Охотники за алмазами - Уилбур Смит (1971)

Двое мужчин стояли лицом друг к другу. Одного возраста – три десятка с небольшим, оба высокие, темноволосые, но в остальном абсолютно разные.

Джонни был широкоплечим, узкобедрым, с плоским животом, кожа его была оглажена солнцем пустыни. Четко выделялась тяжелая нижняя челюсть; глаза, казалось, всматривались в далекий горизонт. Говорил он с акцентом, проглатывая окончания слов и слегка гнусавя.

– Где Трейси? – спросил он.

Бенедикт приподнял бровь, выражая высокомерное недоумение. Кожа у него была бледной, не тронутой солнцем: уже много месяцев он не бывал в Африке. Губы красные, будто нарисованные, а классические черты лица слегка расплылись. Под глазами – небольшие мешки, а выпуклость под халатом свидетельствовала, что он слишком много ест и пьет и очень мало занимается спортом.

– Приятель, с чего ты взял, будто я знаю, где моя сестра? Я уже несколько недель ее не видел.

Джонни отвернулся и подошел к картинам на дальней стене. Комната была увешана оригиналами известных южноафриканских художников: Алексиса Преллера, Ирмы Стерн и Третчикова – необычное смешение техники и стилей, но кто-то убедил Старика, что это хорошее вложение капитала.

Джонни повернулся к Бенедикту Ван дер Билу. Он изучал его, как только что изучал картины, сравнивая с тем стройным юным атлетом, которого знал несколько лет назад. В памяти всплыл образ: Бенедикт с грацией леопарда картинно бежит по полю, ловко подстраиваясь под высоко летящий мяч, аккуратно ловит его над головой и опускает для ответного удара.

– Толстеешь, парень, – негромко сказал он, и щеки Бенедикта гневно вспыхнули.

– Убирайся отсюда! – выпалил он.

– Потерпи. Сначала расскажи мне о Трейси.

– Я тебе уже объяснил: не знаю, где она. Распутничает где-нибудь в Челси.

Джонни чувствовал, как нарастает гнев, но его голос оставался ровным:

– Где она берет деньги, Бенедикт?

– Не знаю… Старик…

Джонни оборвал его:

– Старик платит ей десять фунтов в неделю. А я слышал, что она тратит гораздо больше.

– Боже, Джонни. – Голос Бенедикта звучал примирительно. – Не знаю. Это не мое дело. Может, Кенни Хартфорд…

Джонни снова нетерпеливо перебил:

– Кенни Хартфорд ничего не дает. Таково условие развода. Я хочу знать, кто оплачивает ее дорогу к забвению. Как насчет старшего брата?

– Меня? – Бенедикт возмутился. – Ты знаешь, мы не любим друг друга.

– Повторить по буквам? – спросил Джонни. – Ладно, слушай. Старик умирает, но силы пока еще не утратил. Если Трейси станет законченной наркоманкой, появится шанс, что наш мальчик Бенедикт вернет себе расположение отца. Тебе выгодно потратить несколько тысяч, чтобы отправить Трейси в ад. Отдалить ее от отца – и от его миллионов.

– Кто говорит о наркотиках? – вспыхнул Бенедикт.

– Я. – Джонни подошел к нему. – Мы с тобой не закончили одно маленькое дельце. Мне доставит массу удовольствия небольшая операция – вскрыть тебя и посмотреть, что там внутри.

Он несколько секунд смотрел Бенедикту в глаза, пока тот не отвел взгляд и не начал играть кисточками пояса.

– Где она, Бенедикт?

– Не знаю, черт тебя побери!

Джонни подошел к кинопроектору и выбрал одну из бобин. Отмотал несколько метров пленки и посмотрел на свет.

– Прекрасно! – сказал он, кривя от отвращения губы.

– Положи на место! – выпалил Бенедикт.

– Ты ведь знаешь, что Старик думает о таких вещах, Бенедикт?

Бенедикт неожиданно побледнел.

– Он тебе не поверит.

– Поверит. – Джонни швырнул бобину на стол и снова повернулся к Бенедикту. – Поверит, потому что я никогда не лгу ему.

Бенедикт заколебался, нервно вытер рот тыльной стороной ладони.

– Я ее две недели не видел. Она снимает квартиру в Челси. Старк-стрит. Номер двадцать три. Приходила повидаться со мной.

– Зачем?

– Я ей дал взаймы несколько фунтов, – пробормотал Бенедикт.

– Несколько фунтов?