Прежде Чем Он Начнёт Охоту - Блейк Пирс (2017)

«И то, и другое», – честно ответила она.

«В субботу были твои родные, чтобы поздравить?»

«Нет, – сказала Макензи. Не давая Брайерсу возможность придать лицу печальный вид или выразить свои сожаления, она добавила, – но всё в порядке. Я не очень близка с родными».

«Понимаю, – сказал он. – У меня то же самое. Мои родители были хорошими людьми, но я стал подростком и начал вести себя, как подросток, и они махнули на меня рукой. Для них я был не достаточно хорошим христианином. Много таскался за юбками и всё такое прочее».

Макензи ничего не ответила, потому что была шокирована его словами. Так много Брайерс не рассказывал о себе за всё время их знакомства, неожиданно выдав кучу личной информации за какие-то двенадцать секунд.

И, сама не понимая, что делает, Макензи тоже заговорила. Когда слова слетели с губ, у неё было такое чувство, будто её стошнило.

«Моя мать повела себя примерно так же, – начала она. – Я взрослела, и она поняла, что больше не может меня контролировать. А если она не могла меня контролировать, то я была ей больше не интересна. Одновременно с тем, как она потеряла контроль надо мной, она потеряла контроль и над собственной жизнью».

«Какие родители всё-таки чудесные люди, да?» – заметил Брайерс.

«По-своему, да».

«А что отец?» – снова спросил он.

Вопрос кольнул её в самое сердце, но Макензи вновь поразила себя тем, что ответила. «Он умер», – прочеканила она. В глубине души ей хотелось рассказать Брайерсу о смерти отца и о том, как она обнаружила его тело.

Время, проведённое врозь, пошло на пользу их взаимоотношениям, но Макензи была пока ещё не готова делиться такой личной информацией с напарником. Тем не менее, несмотря на её сдержанный ответ, Брайерс не замкнулся, а с готовностью продолжил разговор. Макензи гадала, не была ли связана такая перемена с тем, что сейчас работа с ней в паре была полностью одобрена его прямым начальником.

«Сочувствую, – сказал он таким тоном, чтобы дать ей понять, что принимает её нежелание говорить на эту тему. – Мои родители… не понимали, почему я выбрал такую работу. Они были набожными христианами. Когда в семнадцать лет я сказал им, что не верю в Бога, они, можно сказать, от меня отказались. С тех пор я не виделся с ними вплоть до самой их смерти. Отец умер через шесть лет после матери. После того, как её не стало, мы с ним вроде как помирились и общались, пока он не умер от рака лёгких в 2013 году».

«По крайне мере, у тебя был шанс наладить отношения», – заметила Макензи.

«Верно», – ответил Брайерс.

«Ты был женат? У тебя есть дети?»

«Был женат семь лет. В браке родились две дочери. Одна из них сейчас учится в колледже в Техасе. Вторая живёт в Калифорнии. Она перестала со мной общаться десять лет назад, когда бросила школу, забеременела и обручилась с каким-то двадцатишестилетним парнем».

Макензи кивнула, считая, что разговор перешёл в категорию неловких. Было странно слышать откровения Брайерса, но Макензи ценила его открытость. Кое-что из того, что он ей рассказал, вписывалось в общую картину. Брайерс был по природе отшельником, и это могло быть следствием натянутых отношений с родителями.

Большим открытием для Макензи была информация о дочерях, с которыми он почти не общался. Это объясняло, почему он был так искренен в общении с ней, и почему ему нравилось с ней работать.

Следующие два часа они разговаривали немного, в основном о деле и об учёбе Макензи в Академии. Было приятно поговорить об этом, и Макензи начала чувствовать себя виноватой за то, что не рассказала больше, когда Брайерс спросил об отце.

Через час и пятнадцать минут появились знаки, говорящие о том, что они въезжают в Страсберг. Можно было почувствовать, как изменилась атмосфера в машине: они отложили личные разговоры в сторону и сконцентрировались на работе.