Курс на Марс. Самый реалистичный проект полета к Красной планете - Ричард Вагнер, Роберт Зубрин (2001)

Модель Кеннеди – проверенный путь к успеху. Она не только позволила воплотить мечту о человеке на Луне, но и привела к развитию космических технологий и положила начало величайшему периоду экономического роста в послевоенной истории Соединенных Штатов. Однако сегодня вполне можно задать вопрос, существуют ли в настоящее время национальные организации, поддерживавшие миссию «Аполлон». Возможно, вместо того чтобы стремиться продемонстрировать всему миру превосходство США, ради пилотируемой марсианской программы было бы лучше сосредоточиться на международном сотрудничестве? Эта идея лежит в основе альтернативного подхода к осуществлению пилотируемых марсианских миссий, который я называю моделью Сагана в честь самого последовательного, красноречивого и громкоголосого ее сторонника.

Модель Сагана

Карл Саган громче всех поднял голос в защиту международного подхода к исследованию Марса и отстаивал этот подход в той или иной форме в течение нескольких десятилетий. Первоначально его призыв к международному пилотируемому исследованию Марса был адресован США и Советскому Союзу. Саган увидел в совместной американско-советской марсианской программе способ объединить два антагонистических народа великой общей целью. Энергия ведущих инженеров и ученых обеих стран была бы направлена на развитие аэрокосмических, электронных и ракетных технологий, необходимых для экспедиции на Марс, а не на увеличение запасов ядерного оружия. Смешанный экипаж космического корабля воплотил бы в себе микрокосм домашней планеты, маленький мир, где две великие державы мира работали бы вместе.

Саган, конечно же, был не одинок в своих призывах к международному партнерству в освоении космоса. Почти каждый экспертный совет, назначенный НАСА или президентом (а их было много) в течение последних двадцати лет, призывал к совместным космическим проектам. Хотя политическая ситуация сильно изменилась, остается очевидная экономическая польза: чем больше партнеров, тем больше карманов. Неподъемные для одной страны затраты можно было поделить между двумя или несколькими государствами. Совместные усилия Европейского космического агентства позволили не только создать мощную европейскую космическую науку, но и разработать одну из самых успешных ракет-носителей, осуществляющих рейсы в настоящее время, «Ариан». Технологии, как и затраты, можно разделять к общей выгоде. В настоящее время Соединенным Штатам не хватает тяжелой ракеты-носителя достаточной мощности, чтобы запустить миссию в духе «Марс Директ». У России, с другой стороны, на вооружении была одна такая сравнительно недавно, в конце 1980-х годов, – «Энергия». Благодаря ее способности поднять груз в 100 тонн на НОО возрожденная «Энергия» была бы в настоящий момент самой мощной ракетой на планете. «Энергия» взлетала только дважды, отчасти потому, что для нее не было миссии. Пилотируемая программа исследования Марса идеально отвечала бы всем требованиям. Кроме того, на Международной космической станции используются несколько российских модулей в качестве основных компонентов орбитальной лаборатории.

Хотя реализация марсианской инициативы международными усилиями сулит нам очевидные выгоды, она может привести и к серьезным тратам. Делая проект совместным, мы неизбежно теряем над ним контроль. У нас по-прежнему остается право голоса, но при по-настоящему совместной работе ни одна из наций не может в одиночку определять судьбу проекта. Европейским и японским партнерам Соединенных Штатов по МКС пришлось попотеть, чтобы несколько раз переделать станцию по заказу Конгресса США. Партнеры мало что могли сделать, так как Конгресс усиленно ратовал за сокращение проекта. Аналогично, в ходе работы над программой МКС НАСА часто приходилось сталкиваться с вероятностью, что наш главный партнер, Россия, не сможет выполнить свои обязательства. В целом принятие решений в международных программах замедляется, что обычно приводит к увеличению затрат.