Танец на краю пропасти - Грегуар Делакур (2017)

Я отпила глоток перье и сказала совсем тихо, продолжая смотреть на меню в витрине в нескольких метрах от нас:

– Теперь я хотела бы услышать ваш голос. Я готова.

– Меня зовут Александр. Я женат. Детей нет. И вот уже три недели я думаю о вас.

Мне нравится его голос – голос актера, своеобразный и теплый. Нравится его чуть замедленная речь. Женственные движения рук, когда он говорит.

Мне многое нравится, уже давно.

(Есть вещи, которые нельзя рассказать в прошедшем времени. Я говорю мне нравится, потому что это позволяет мне еще быть с ним, беззаботной, в том времени нашего первого разговора, растянуть его навеки; это позволяет мне быть снова полной надежд, на пороге новой жизни – настоящее есть благодать. Теперь, когда настал рассвет, теперь, когда бледная полоса света появилась на краю неба и с фермы донесся хриплый крик петуха, спряжение возвращает меня туда, в мое смятение, снова вливает его в мои вены, как алкоголь, от которого хочется кружиться.)

– Вот уже три недели я тоже очень взволнована. Выходя отсюда, я танцую на тротуаре, и люди смеются. Я замужем.

– И у вас есть дети.

– Трое.

– Трое.

– От одного отца.

– Я почти потерял аппетит.

– Я заметила. И вы пьете больше кофе.

– Когда вы не пришли в прошлую среду…

– Меня задержали в магазине, был срочный заказ…

– …мне было нехорошо. Я не мог ничего есть. Боялся, что вы больше не вернетесь.

– Я вернулась.

– Я искал бы вас.

– Я бы вернулась.

– Я обошел бы все рестораны в час обеда, все кафе. А если бы не нашел вас, пустил бы по следу детектива. Нет, десять. Я подмазал бы всех официантов, всех кассирш в окрестных магазинах и последних участковых полицейских.

Он меня смешит.

Я чувствую себя красивой, когда смеюсь.

– И вы описали бы меня как сумасшедшую, которая каждый день приходит подсматривать, даже шпионить за женатым мужчиной, обедающим с друзьями или коллегами.

– С коллегами. Я описал бы вас как очень красивую женщину с каштановыми волосами, светлыми глазами цвета морской воды, лет под сорок, чуть меньше, с видом немного грустным, меланхоличным, серьезным, волнующим меня до глубины души. Я добавил бы, что вы, вероятно, верная жена, немного одинокая, раз вам не с кем пообедать.

– Легко. Отыскали бы, вероятно, две или три тысячи женщин, соответствующих этому описанию.

– Но вы были бы среди них.

– Возможно. Наверно. Вы нашли бы меня. И что бы вы сказали?

– Ничего сверх того, в чем наши взгляды и наше молчание признаются друг другу вот уже три недели.

– Я смущена, Александр. Я верная жена, и все же я думаю о вас. Мне нравится, как ваши глаза жгут мою спину, когда я ухожу отсюда.

– Мне нравятся фразы, которые я читаю в ваших глазах.

– Мне кажется, что вы меня уже знаете. Иногда я чувствую себя голой. Это приятное чувство, но и очень тягостное.

Хорошо, что мы не смотрим друг на друга и он не видит, как зарделось мое лицо.

– Я сознаю все, чего мне не хватает, когда вы наблюдаете за мной.

– Я не ищу приключений.

– Я тоже не ищу приключений.

Мое сердце слегка заходится. Я ищу воздуха в самой глубине своего существа:

– Надо ли переживать что-то, когда так прекрасно просто об этом мечтать?

Теперь улыбается он:

– Пазолини в «Декамероне». Он играет ученика Джотто, который в конце фильма спрашивает себя, зачем создавать произведения искусства, когда так прекрасно просто о них мечтать.

– Это не ответ на вопрос. Это говорит только о том, что у вас хорошая память.

– Это печальный вопрос.

– Печальным будет ответ, Александр. У вас красивый рот.

– У вас красивая улыбка.

Я спохватываюсь:

– Извините меня.

– За что же?

– За рот. Это слишком интимно.

– Это лестно. И мы с вами уже близки в каком-то смысле.

– Да.