Наследие Дракона - Дебора А. Вольф (2018)

Однако когда день испустил последний вздох, старые сказания о войне и пороке стали обретать реалистичность. Температура упала, ветер стих, воздух казался затхлым, и не только оттого, что Дракон Солнца Акари перелетел за линию горизонта. С порывом ветра Кеммет почувствовал незнакомый запах, от которого по внешней стороне его рук пробежали мурашки. Он и его спутники целый день скакали во всю прыть, чтобы поймать парочку работорговцев, проникших на их территорию. Незадолго до полудня всадники оказались за отрогами кровавых камней, с которых начинались предгорья Джеханнима, и с тех самых пор Кеммет чувствовал неприятное покалывание в шее, словно стал зайцем, которого приметил кружащий в небе ястреб. Он решил не говорить ничего ни повелителю снов, ни стражнику, боясь прослыть слабаком, но теперь пожалел о своем решении. Больше всего на свете ему хотелось развернуться и ускакать домой, и пусть стражник насмехается над ним в свое удовольствие, пусть называет его трусом.

Дюна Джа’Сайани был любимцем своего народа и грозой для чужестранцев. Вдоль обозначавших границы Нисфи межевых камней тянулись шесты с головами их врагов. Эти шесты в шутку прозвали Стеной Дюны, и что правда то правда – работорговцы не умыкнули из племени ни одного ребенка с тех самых пор, как родился Кеммет. Дюна был воплощением качеств истинного стража – он был высокого роста, силен, бесстрашен, с опаленной на солнце кожей, которую не спасал от загара даже накрывавший его от макушки до лодыжек ярко-синий туар, и мускулистыми руками. Дюна был настоящим зееравашани. Он ехал на жеребце по кличке Быстроногий Рудио. Его кошка-вашай по имени Таллакар осталась в деревне нянчить свой свежий приплод. Да и чего бояться, когда их ведет такой богатырь, как Дюна?

Однако страх никак не хотел уходить, и выбить его из себя силой не представлялось возможным.

– Долг стражника – проследить за тем, чтобы никто не забрался на нашу территорию, и ты уже, считай, справился с задачей, – заметил Хамран. – Работорговцы давно сбежали за пределы наших земель и продолжают улепетывать без остановки. Раз мальчик не чует их присутствия, значит, их уже и след простыл. Теперь наш долг – вернуться в племя и доложить джа’акари обо всем, что мы увидели.

Но Дюна и слушать его не хотел.

– Скажи-ка, мальчик, чувствуешь ли ты что-нибудь сейчас? Хоть что-нибудь?

Кеммет бросил взгляд на повелителя снов, но лицо его наставника застыло, превратившись в каменную маску.

– Тут что-то есть… – наконец, помедлив, произнес он.

– Да?

– Это не человек… что-то другое. Вон там, за теми развалинами. – Кеммет указал на черное пятно: выступавшее на темнеющем небосклоне переплетение сухих веток и каменных обломков.

– Не человек, говоришь? Что же тогда? Какой-нибудь крупный хищник? Может, кин? Или стадо тарбоков?

Кеммет пожалел, что не может, подобно Акари, мысленно дотянуться до горизонта.

– Не думаю, что это кин. Я еще никогда не чувствовал ничего подобного.

Дюна хмыкнул и снова закрыл лицо платком.

– От тебя не больше толку, чем от старика. Что ж, давайте-ка посмотрим, что ты там учуял. Могу поспорить, что мы наткнемся на парочку бледнолицых торгашей рабами и мне еще до утра удастся насадить на колья пару голов. Хет! – Он пришпорил жеребца, и тот пустился рысью.

Кеммет посмотрел на Хамрана, но тот лишь нахмурился и жестом велел ему следовать за джа’сайани. Старик ехал в хвосте, тихо ругаясь себе под нос. Услышав, как мастер буркнул «вот беззубый кретин!», Кеммет чуть прибавил ходу. Что бы ни ожидало их впереди, страшнее дурного настроения повелителя снов оно уж точно быть не могло.