Купальская ночь или Куда приводят желания - Вернер Елена (2015)

Катерина оглядела себя в зеркале. Пальцами разобрала на пряди растрепанные черные волосы, пытаясь вернуть им форму асимметричного каре, подстриженного по городской моде. Осторожно провела пальцами по глазам, щекам, словно ощупывая незнакомое лицо. Пряслень, и улица Береговая, и дом тети Оли… Она вернулась в то место, где никогда еще не была – взрослой. Поселок видел ее детство и ее юность, так рано оборвавшуюся. А теперь она вернулась взрослой женщиной, без длинных кудрей, зато с мелкими, но все более заметными морщинками вокруг глаз. И с тяжестью на душе.

Ольга ставила чайник, накрывала на стол, на плите шипел синий газовый огонь, и по кухне уже плыл сытный дух картошки с чесноком и зеленью. Время от времени Оля поглядывала на Катерину, но та молчала. Оля, пока Катерина умывалась, успела переодеться в платье. Теперь стало видно, что ее лицо, шея и руки загорели куда больше остального тела: будто забыла стереть темный грим. Катерина тут же припомнила, что у бабушки и дедушки, сколько она их помнила, был такой же загар земледельцев – он въедался в кожу во время каждодневной работы в поле и на огороде и не смывался даже за зиму.

Чтобы прервать затянувшуюся паузу, Ольга вполголоса рассказывала:

– Вот так и живем. Мальчишки мои совсем выросли, Сережке двадцать три, Ване двадцать, учится еще. Я все там же, уже два года как завуч, не помню, говорила тебе, нет? Варвара Петровна, Кислицына-то, умерла, меня на ее место поставили. Театральный кружок в этом году вот затеять решили, но не знаю, что получится, дети нынче пошли какие-то… не такие. Дискотеки одни на уме. Юрков, у которого еще хозтовары на рынке, открыл бар «Калина», так их хлебом не корми, дай просочиться.

Одновременно она выставила на стол тарелку с пышным серым хлебом и малосольными огурцами в укропе. От огурцов тянуло пряной свежестью, и Катерина не удержалась, тут же подцепила пальцами один и захрустела упругой огуречной долькой. Ольга улыбнулась:

– Ну вот, узнаю наконец нашу Катю.

За обедом Катерина поинтересовалась о тех москвичах, что хотят купить ее дом.

– Будут тут через два дня. Вот их телефон, – Ольга сняла с холодильника прижатый магнитом клочок бумаги с цифрами. – Думаю, за пару-тройку дней все оформите.

– Надо, наверное, прибраться в доме перед их приездом? Я специально заранее приехала, чтобы сориентироваться.

– Ну, это уж как тебе угодно. Может, вещи какие остались от бабушки… Хотя… Вынесли тут в твое отсутствие – все подчистую. Народ такой. Ну, ты сама видела.

– Да. Вынесли. Ну и слава богу, – отрезала Катерина.

Ольга коротко взглянула на нее, ничего не сказала и не спросила.

После обеда Ольга села лущить фасоль, и Катерина вызвалась ей помогать. За общим делом пропала последняя скованность, и скоро они болтали без умолку. Катерина показала фотографию своего сынишки, Мити.

– Сколько? Восемь лет? Выглядит на все десять, – с видом знатока изрекла Ольга. – А рыженький в кого, в отца?

– Да, в Петю, – кивнула Катерина, ссыпая с ладони в миску гладкие фиолетовые зернышки.

– Оставила своих мужчин без присмотра. Справятся?

– Справятся, не впервой. Тем более там есть кому присматривать, – и в ответ на вопросительный взгляд Оли добавила: – Мы с Петей год как в разводе. У него уже и девушка есть, Ларочка, она хорошая. Так что…

Оля понимающе вздохнула и предпочла промолчать, за что Катерина была ей очень признательна – редко кто из знакомых удерживался от соблазна ввернуть какую-нибудь жалостливую, а еще хуже подбадривающую ерунду.

Чем больше фасолин оказывалось в миске, тем медленнее работали пальцы Катерины.

– Ты спишь на ходу, – Оля отняла у Катерины пакет со стручками. – Во сколько ж ты встала сегодня?

– В четыре. Надо было вырваться из области до пробок.

– Так, а ну марш спать. Я тебе на Сережиной кровати постелю.