Эхо прошлого. Книга 2. На краю пропасти - Диана Гэблдон (2009)

В саду на некотором расстоянии друг от друга работали две женщины. Одна из них была белой – судя по цвету выбившихся из-под косынки волос – и уже немолодой, о чем свидетельствовала сутулая спина. Жена Бранта? Быть может, та девушка, что открыла ему дверь, – их дочь? Другая женщина была индеанкой, в ее косе, спускавшейся на спину, уже белела седина. Ни одна из работниц не обернулась.

Услышав щелчок дверной задвижки, он повернулся не сразу, подготавливая себя к разочарованию, – ее могло не быть здесь или, что хуже, она могла отказаться встречаться с ним. Но это оказалась она, Эмили, маленькая и стройная. Ее груди круглились в вырезе голубого ситцевого платья, длинные волосы были забраны в пучок на затылке и ничем не прикрыты. На лице застыл страх – и надежда. Ее глаза радостно заблестели, и Эмили шагнула к нему.

Он бы сжал ее в объятьях, подойди она и потянись к нему. «И что тогда?» – мелькнула мысль. Не важно, ведь после первого порывистого движения она остановилась. Стиснула ладони перед собой и спрятала их в складках юбки.

– Брат Волка, – сказала она на языке могавков. – При виде тебя у меня на сердце становится тепло.

– У меня тоже, – ответил он ей на том же языке.

– Ты пришел поговорить с Тайенданегой? – кивнув в сторону дома, спросила она.

– Позже, быть может.

Никто из них не упомянул о его носе, хотя он уже, похоже, распух вдвое, а кровь запачкала весь перед рубахи. Йен огляделся. От дома вглубь сада вела тропинка, он кивнул на нее и спросил:

– Пройдешься со мной?

Она колебалась. Радость в ее глазах не потухла, но приугасла; ее заслонили другие чувства – настороженность, легкая тревога и то, что он назвал бы гордостью.

– Я… дети… – полуобернувшись к двери, промолвила она.

– Не важно. Я всего лишь… – Из носа опять хлынула кровь, Йен умолк и провел тыльной стороной ладони по верхней губе. Он сделал два шага вперед и оказался так близко к Эмили, что мог бы коснуться ее, однако постарался, чтобы этого не случилось. – Я хотел сказать тебе, что сожалею. О том, что не дал тебе детей. И я рад, что теперь они у тебя есть.

Ее щеки мило зарумянились, гордость одолела тревогу.

– Можно мне посмотреть на них? – спросил Йен, удивив этим вопросом не только ее, но и себя.

Мгновение поколебавшись, она повернулась и вошла в дом. Он сел на каменную стену и принялся ждать. Вскоре она вернулась с маленьким мальчиком лет пяти и девочкой лет трех или около того с коротенькими косичками. Девочка мрачно посмотрела на него и принялась сосать кулак.

Йен сглатывал кровь, она была терпкой и на вкус как железо.

Когда он шел сюда, то время от времени вспоминал объяснения тети Клэр. Не для того, чтобы пересказать их Эмили, – для нее они ничего не значили, да он и сам их едва понимал. А скорее, чтобы обрести в них поддержку в тот миг, когда он увидит ее с детьми, которых не смог ей дать.

«Назови это судьбой – или неудачей. Но ты не виноват. И она не виновата», – сказала тогда тетя Клэр, глядя на него, словно ястреб, что смотрит свысока, – с такой высоты, с которой, быть может, то, что видится безжалостностью, на самом деле оказывается искренним состраданием.

– Подойди ко мне, – попросил Йен на языке могавков и протянул мальчику руку.

Тот глянул на мать, но все-таки подошел к Йену и с любопытством уставился на него.

– Он похож на тебя лицом, – сказал Йен по-английски. – И руками, – добавил он, беря удивительно маленькие ручки ребенка в свои ладони.

Это было правдой: ручки мальчика походили на руки Эмили – изящные и тонкие, они лежали в его ладонях, словно спящие мышки, затем пальцы вдруг распрямились, словно паучьи ноги, и мальчик захихикал. Йен тоже засмеялся и быстро накрыл руки мальчика своей ладонью – словно медведь, схвативший пару форелей. Мальчик вскрикнул, и Йен отпустил его.

– Ты счастлива? – спросил он Эмили.