Замурованная. 24 года в аду - Найджел Кауторн (2010)

Когда Хайдер и Фрицль работали вместе, их цех занимался усовершенствованием аппарата, отливавшего бетонные трубы, которые используются в канализационных системах. Фрицль был техническим руководителем проекта и провел не один месяц, разрабатывая для этой цели большую и сложную машину в пять метров высотой, три метра шириной, уходящую на три метра вглубь. Позже в качестве ассистента к проекту присоединился Хайдер. Он сказал, что за время работы с Фрицлем все, что он узнал от него, помимо вопросов, касающихся машины, было то, что его босс был женат. Во всем остальном, что касалось его личной жизни, Фрицль держал рот на замке. Ему никогда не звонили по личным вопросам, и на его рабочем столе не было ни одной семейной фотографии. Он даже никогда не рассказывал Хайдеру, что у него есть дети.

Гертруда Рамхартер, соседка, жившая через улицу, рассказала, что регулярно слышала стук молотка и строительные шумы, доносящиеся со стороны Фрицля. Сегодня она утвержает, что интересовалась происходящим. «Что он строит? И какого размера это должно быть?» – спрашивала она себя. Увы, больше она никого не спросила и никому не пожаловалась на постоянные рабочие шумы.

Каждого, кто пришел рассказать, что также был знаком с 73-летним Фрицлем, расспросили обо всем подробно. «Мы расставили огромные сети. Это масса работы», – сказал старший инспектор Ец.

Полицию особенно беспокоил один вопрос. «Нам все еще трудно поверить, что никто – ни соседи, ни члены семьи, ни знакомые – ничего не замечали», – сказал Польцер, возглавляющий полицейское расследование. Тем временем по всей планете люди повторяли те же самые слова.

13. Возвращение в подвал

Поскольку Фрицль отказался отвечать на все дальнейшие вопросы и ни семья, ни жильцы, ни соседи не могли больше ничего добавить, полиции пришлось обратиться к криминалистам, чтобы собрать воедино части истории о том, что происходило под землей все последние 24 года. Работа была изнурительной. Экспертизы, которые проводили в тесном подвале, были «угнетающими», признал старший следователь Польцер. Из-за нехватки кислорода следователи могли непрерывно работать под землей не дольше чем по одному часу.

«Там настолько мало воздуха, что потерпевшие, должно быть, почти все время проводили в покое, сидя или лежа», – заявил один из следователей.

Команда криминалистов сказала, что в повале была такая острая нехватка кислорода, что, если в бункере находились одновременно больше четырех человек, дышать им было действительно тяжело.

Другие сыщики оставались в стороне, но как глава следствия полковник Польцер обязан был посетить место преступления. «Один раз я спускался осмотреть этот подвал – эту тюрьму – сам, – сказал Польцер. – Я обошел его и был очень рад тому, что мог, наконец, уйти оттуда. Атмосфера в этой комнате, с очень низким потолком – всего метр семьдесят в самой высокой точке – была отнюдь не приятной. Ежедневная жизнь, личная гигиена и тому подобное держали уровень влажности на максимуме».

Спуск в подвал давал волю воображению – становилось так легко воочию представить ужас пребывания здесь взаперти, в неведении – суждено ли тебе еще хоть когда-нибудь увидеть свет дня. Если полицейские криминалисты могли работать в подвале только по часу, каково должно было жить здесь днями, неделями, месяцами, годами?

«Если бы мы сели и попытались изобразить эти годы в нескольких предложениях, или в кратком докладе, или даже в очерке, у нас бы ничего не вышло, – сказал Польцер. – Потому что я уверен, что эти 24 года должны были казаться им сроком, десятикратно большим, чем были на самом деле».

Не может быть сомнений, что для пленников, замурованных в этом душном склепе, где едва можно было пошевелиться, время тянулось особенно тягостно.