Давший клятву - Брендон Сандерсон (2017)

– Потому-то я и сердит! Спасибо за то, чему ты нас научил, но не жди, что я буду счастлив из-за того, что ты мне нужен для этого. Это лишь усиливает твою веру – может, даже мою веру – в то, что твой народ должен в первую очередь решать, быть нам свободными или нет!

Сах быстро ушел, и, как только он скрылся из вида, Сил выпорхнула из подлеска и села на плечо Каладина, настороженная – она высматривала поблизости спрена пустоты, – но не слишком обеспокоенная.

– Кажется, я чувствую приближение Великой бури, – прошептала она.

– Что? Правда?

Она кивнула:

– Буря еще далеко. День, может, три. – Она взглянула на него искоса. – Кажется, я могла это делать и раньше, но даже не понимала, что могу. У тебя всегда было расписание.

Каладин тяжело вздохнул. Как защитить паршунов от бури? Ему придется найти убежище. Он должен…

«Я снова взялся за старое».

– Сил, я не могу этого делать, – прошептал Каладин. – Не могу возиться с паршунами, видеть их жизнь изнутри.

– Почему?

– Потому что Сах прав. Все действительно закончится войной. Спрены пустоты соберут армию из паршунов, и в этом есть справедливость, учитывая, что с ними сделали. Человечеству придется дать отпор, или нас уничтожат.

– Тогда найди компромисс.

– До компромиссов в войне доходит лишь после множества смертей – и лишь после того, как важные шишки осознают, что они могут проиграть. Буря свидетельница, меня не должно здесь быть! Я уже чувствую, как мне хочется защитить этот народ! Научить их сражаться. Но я не смею – единственный способ, позволяющий мне биться с Приносящими пустоту, состоит в том, чтобы притвориться, будто между теми, кого я должен защищать, и теми, кого должен убить, есть какая-то разница.

Он с трудом пробрался через подлесок и принялся помогать с разборкой одной из грубых лагерных палаток в преддверии ночного перехода.

21

Предначертанная неудача

Я не сочинитель, чтобы развлекать вас причудливым переплетением историй.

Из «Давшего клятву», предисловие

Громкий, настойчивый стук разбудил Шаллан. У нее до сих пор не было кровати, так что она спала в куче скомканных одеял и всклокоченных рыжих волос.

Девушка натянула одеяло на голову, но стук продолжился, а вслед за ним прозвучал раздражающе очаровательный голос Адолина:

– Шаллан? Послушай, на этот раз я не войду, пока ты не будешь совершенно точно убеждена, что я могу это сделать.

Она выглянула наружу и увидела, что солнечный свет льется с балкона, как пролитая краска. Утро? Солнце было не в том месте.

«Погоди-ка…»

Буреотец! Она провела ночь снаружи, как Вуаль, а потом проспала до полудня. Шаллан застонала, сбросила потные одеяла и осталась лежать в ночной сорочке. В голове у нее пульсировала боль. В углу стоял пустой кувшин рогоедского белого.

– Шаллан? – волновался Адолин. – Ты выглядишь в рамках приличий?

– Зависит, – прохрипела она, – от контекста. Я прилично заспалась.

Она прижала ладони к глазам; безопасная рука все еще была обмотана импровизированным бинтом. Что на нее нашло? Разбрасываться символом Духокровников? Напиваться в хлам? Ударить ножом мужчину на глазах у компании вооруженных бандитов?

Казалось, все это она сделала во сне.

– Шаллан. – Беспокойство в голосе Адолина росло. – Я собираюсь заглянуть в комнату. Палона говорит, ты весь день не выходила.

Шаллан взвизгнула, села и схватилась за постель. Заглянув, Адолин увидел ее укутанной, с лохматой головой, выглядывающей из одеял, которые она натянула до самого подбородка. Он, разумеется, выглядел безупречно. Адолин мог выглядеть безупречно после бури, шести часов сражения и ванны в воде с примесью крема. Раздражающий человек. Как же у него получалось так очаровательно укладывать волосы? Они выглядели небрежно в самой нужной степени.