Когда рассеется туман - Мортон Кейт (2007)

— Не знаю, мисс, — я внезапно расхотела обсуждать маму с Ханной. — Она об этом почти не рассказывает.

— А где теперь работает твоя мама?

— Дома, мисс. Она швея.

— То есть, сама себе хозяйка?

— Да, мисс, — согласилась я, хотя сама никогда не думала о маме в таких выражениях.

— Наверное, в этом есть свои преимущества, — кивнула Ханна.

Я посмотрела на нее, подозревая, что это шутка. Однако лицо у нее было серьезным и задумчивым.

— Не знаю, мисс, — неуверенно сказала я. — У меня сегодня выходной… Я могу спросить у мамы, если вы хотите…

У Ханны затуманились глаза, словно ее мысли улетели куда-то далеко-далеко. Она быстро взглянула на меня, стряхивая задумчивость.

— Да нет, это неважно. — Ханна провела пальцем по краю торчавшего из-за пояса письма. — Слышно что-нибудь от Альфреда?

— Да, мисс, — ответила я, радуясь, что мы сменили тему. Разговор об Альфреде казался мне более безопасным. Альфред был частью этого мира. — Он прислал письмо на прошлой неделе. В сентябре приедет в отпуск. То есть, мы надеемся, что приедет.

— Сентябрь уже скоро. Наверное, будет приятно его увидеть.

— Да, мисс. Конечно.

Ханна понимающе улыбнулась. Я покраснела.

— Я имею в виду, мисс, что мы — все слуги — будем ему рады.

— Ну, конечно, Грейс. Альфред — славный парень.

Щеки у меня горели. Ханна догадалась правильно.

Хотя Альфред продолжал писать всем вместе, его письма казались адресованными мне одной. И содержание их изменилось. Рассказы о битвах сменились мечтами о доме и будущем. Альфред писал, что думает обо мне, скучает… Я моргнула и опомнилась.

— А мастер Дэвид, мисс? Он приедет?

— Думает, что в декабре. — Ханна пробежала пальцами по медальону на шее, глянула на Эммелин и понизила голос. — Знаешь, я почти уверена, что больше он домой не вернется.

— Мисс…

— Теперь он оторвался от нас, посмотрел мир… У него сейчас совсем другая жизнь, понимаешь? Настоящая жизнь. Война кончится, он останется в Лондоне, выучится и станет великим пианистом. Заживет, как в наших играх, — с путешествиями, приключениями… — Ханна посмотрела в сторону дома, и ее улыбка увяла. Она вздохнула — глубоко и безнадежно — и уронила плечи. — Иногда…

Слово повисло между нами: тяжелое, тусклое, безнадежное. Я подождала продолжения, его не последовало. Сама я тоже не придумала, что сказать, поэтому сделала то, что умела делать лучше всего. Молча налила в стакан Ханны остатки лимонада.

Она поглядела на меня, на стакан. И протянула его мне.

— На, Грейс. Выпей сама.

— Да что вы, мисс! Спасибо, мисс. Мне и так не жарко.

— Чепуха! У тебя щеки почти такие же красные, как у Эмми. Пей.

Я украдкой поглядела на Эммелин, которая с другого края бассейна пускала в воду розовые и желтые цветочки.

— Грейс, — с шутливой строгостью сказала Ханна. — Сегодня очень жарко. Я тебе просто приказываю.

Я вздохнула и взяла стакан. Он так заманчиво холодил руку. Я поднесла лимонад к губам. Всего один глоточек…

Восторженный клич заставил Ханну обернуться. Я тоже подняла глаза, щурясь от солнца. Оно уже начало скатываться к востоку, воздух дрожал от зноя.

Эммелин сидела на выступе скалы около фигуры Икара. Светлые волосы распустились и завились, за ухом торчал белый цветок. Мокрый край рубашки прилип к ногам.

В лучах пронзительного света она казалась частью скульптуры. Ожившей русалкой. Эммелин помахала нам. Нет, не нам — Ханне.

— Иди сюда! Отсюда видно все до самого озера!

— Да я видела! — крикнула в ответ Ханна. — Это же я тебе показала, помнишь?

В небе над нами раздался гул. Аэроплан. Я не знала, какого типа, вот Альфред бы сказал.