Когда рассеется туман - Мортон Кейт (2007)

Ханна слегка вздрогнула, и мне показалось, что Тедди сейчас накинет ей на плечи свой пиджак — словно герой одного из романов, которые так любит читать Эммелин. Вместо этого он сказал что-то еще, что-то, от чего Ханна вновь запрокинула голову к звездам. Тедди наклонился к ней — Ханна слегка вздрогнула, — взял за руку и прижался губами к полоске кожи между спадающим с плеч палантином и лайковой перчаткой.

Ханна снова опустила глаза, поглядела на его темноволосую голову и не отняла руки. Я заметила, как поднимается и опускается ее грудь в такт участившемуся дыханию. И неожиданно задрожала сама, гадая, теплые ли у него губы, колются ли усы.

Тедди выпрямился и поглядел на Ханну, не отпуская ее руки. Что-то сказал — она слегка кивнула — и ушел.

Ханна глядела ему вслед. Когда он исчез в темноте, она погладила другой рукой место поцелуя.

* * *

Ранним утром, после бала, я помогала Ханне раздеться. Эммелин уже спала, ей снились шелк и атлас, музыка и танцы, а Ханна молча сидела за туалетным столиком, пока я — пуговица за пуговицей — расстегивала на ней перчатки. От тепла ее тела они стали мягче, и я смогла стянуть их просто пальцами, а не с помощью специального приспособления. Когда я дошла до жемчужин на запястье, Ханна отдернула руку и сказала:

— Знаешь что, Грейс?

— Что, мисс?

— Я еще никому не говорила… — Ханна заколебалась, даже посмотрела, закрыта ли дверь. — Обещай не рассказывать ни Нэнси, ни Альфреду — никому.

— Я умею хранить секреты, мисс.

— Знаю. Я всегда тебе доверяла. — Она глубоко вздохнула. — Мистер Лакстон сделал мне предложение. — Ханна подняла на меня растерянные глаза. — Он говорит, что любит меня, Грейс.

Не зная, что ответить — не хотелось притворяться — я снова взяла руку Ханны. Она не сопротивлялась, и я опять занялась перчаткой.

— Хорошо, мисс.

— Да, — закусывая губу, согласилась Ханна. — Наверное, это хорошо.

Мы встретились глазами, и мне вдруг показалось, что я не прошла проверку. Я отвела взгляд, сняла с Ханны перчатку, похожую на сброшенную кожу, и принялась за вторую. Ханна молча следила за моими движениями. Под тонкой кожей запястья бился пульс.

— Я еще не дала ответа.

Она все смотрела на меня, будто ожидая чего-то, а я не поднимала головы.

— Да, мисс, — только и прошептала я.

Ханна посмотрела на свое отражение в зеркале. Я сняла с нее вторую перчатку.

— Сказал, что любит… Можешь себе представить?

Я промолчала, да Ханна и не ждала ответа. Она отпустила меня, сказав, что дальше справится сама.

Когда я закрывала дверь, она по-прежнему сидела перед зеркалом, разглядывая себя, словно впервые. Будто запоминала собственное лицо на случай, если при следующем взгляде в зеркало оно станет совершенно другим.

* * *

В тот самый момент, когда Ханна глядела на себя в зеркало, удивляясь неожиданному повороту событий, мистер Фредерик переживал другой, менее приятный шок. Саймион Лакстон нанес удар в совершенно неподходящее время — но ведь бизнес не может ждать, пока юные барышни потанцуют на своем первом балу, не так ли?

И вот, пока по залу кружились пары, Саймион сообщил мистеру Фредерику, что синдикат отказался финансировать неприбыльный завод. Слишком большой риск. Зато земля там вполне достойная, и он вполне смог бы найти на нее выгодного покупателя, если Фредерик не хочет сам возиться с продажей. (Кстати говоря, есть у него один друг в Америке, который как раз хочет построить для молодой жены копию садов Версаля.)

Мы, внизу, узнали обо всем от камердинера мистера Лакстона, который в тот день перебрал бренди. Поразились и перепугались — но делать было нечего, приходилось жить так, будто ничего не произошло. В доме было полным-полно гостей, которые проделали долгий путь по зимнему морозу и настроились отдохнуть хорошенько. И потому мы несли свою службу: кормили, подавали чай, убирали в комнатах.