Блеск и нищета Жанны Дюбарри - Паскаль Лене (2003)

Вчера вечером я подошла к двери. Мне открыли, и я увидела нечто вроде турка с великолепными усами, горящим взглядом и черепом, гладким, как яблоко Ньютона. Я стала готовиться к смерти: неужели этот монстр меня задушит или сломает кости своими огромными ручищами? Неужели твой отец нанял этого громилу, чтобы убить меня, или турки захватили Париж?

Это ужасное с виду создание приоткрыло рот, изобразив, несомненно, улыбку, показав зубы, похожие на волчьи клыки. Движением руки, напоминавшим взмах крыла ветряной мельницы, он пригласил меня войти. Я вся окаменела, не смея двинуться ни туда, ни сюда. Едва двигая сведенными от страха губами, я произнесла, что «являюсь крестной матерью господина Адольфа», и попросила тебя позвать.

Это создание, очевидно, понимало французский язык, что несколько успокоило меня, но потом сообщило, что «господина Адольфа» нет дома. И тогда я спросила:

– Когда же он вернется?

– Не знаю.

– А надолго ли он ушел?

– Его нет, повторяю вам.

Не сумев больше ничего вытянуть из этого Цербера, я решилась войти, рискуя жизнью, чтобы покончить с этим делом так или иначе. В маленьком салоне перед камином сидел некий человек с очень злым лицом, в домашнем халате и чепце, и делал вид, что читал какую-то газету. Он даже не поднялся, чтобы приветствовать меня: ты, наверное, узнал своего отца.

Я вся дрожала от холода и страха, который внушил мне лысый гигант. Не снимая манто, я некоторое время простояла перед очагом, потирая ладони в надежде, что они не отвалятся от запястий.

Отец твой продолжал хранить молчание с непроницаемым выражением лица, не отрываясь от чтения. В конце концов я решила вернуться на улицу Монмартр. Стоило ли мне объявить ему о своем твердом решении или уйти, не сказав ничего? Этого человека ничто не трогало, или же он умело скрывал свои чувства, если таковые вообще у него были. Мне было все равно. Колеблясь в принятии решения, я с нежностью подумала, дорогое мое дитя, что только наша дружба вновь привела меня на улицу Нев-Сент-Есташ и на этот раз все будет кончено с нашим смехом, играми, сказками, которые мы друг друга рассказывали.

Но тут появился мой слуга с повозкой, на которой была моя мебель. Турок сообщил о прибытии юного нормандца и повозки. Твой отец вышел наконец из летаргии и приказал турку перенести вещи в дом. А затем снова занялся чтением, словно впав в сон. Он даже не обратился ко мне.

Вот так, милый мой Адольф, я вернулась в ваш дом. Но тебя там не было, твоему отцу лучше было бы оказаться в антиподах. Мне сказали, что служба у Короля[49] задержит тебя до конца месяца. Мне так не терпится снова увидеть самого юного, самого нежного и самого честного из моих друзей.

Понедельник

(от маршала де Ришелье, Жанне)

Мой милый друг,

В лавке г-на Обера я нашел три нитки рубинов, на них можно было бы подвесить большой кабошон из того же камня. Я попросил, чтобы их перенизали на прочную нить, поскольку эти камни, маленькие или большие, довольно тяжелы. Потом я задумался, что же я буду делать с этим украшением, которое, естественно, не пристало носить мужчинам. И тут пришла в голову идея подарить его вам. Не найдя для него подходящего по размерам ларчика, я отправил на улицу Монмартр своего кучера, двух посыльных и двух лакеев с факелами позади кареты, чтобы доставить вас ко мне с триумфом. Мои люди обнаружили дверь вашего дома закрытой. Им сказали, что голубка покинула свое гнездышко и снова очутилась в сетях нашего знаменитого ловца дичи.

Я так расстроился, что не могу даже глядеть на эти рубины. Я уже начал подумывать, не пронзить ли мне сердце или бок, чтобы скрыть в крови этот яркий цвет, который так и привлекает к себе взгляд. Но, будучи уже не в том возрасте, чтобы совершать подобные поступки без того, чтобы не показаться смешным, я решил в конечном счете оправить их в мою ложу в «Опере», где их цвет сливается с красной обивкой кресел.