Больше не промахнусь! - Жиль Легардинье (2014)

– Мари, в чем дело? Ты прямо как в воду опущенная… Удивительно точное наблюдение, имея в виду мои вчерашние злоключения.

Петула – секретарша в конторе, где я работаю, – первый человек, который заговорил со мной после моего заплыва в канале. И я не уверена, что это можно считать везением. С невероятным изяществом она поднялась со стула и перегнулась через стойку, чтобы убедиться: моя нижняя половина выглядит так же жалко, как верхняя. А я, между прочим, сделала все, что могла, чтобы привести себя в порядок. Без всякого смущения, абсолютно невозмутимо, как все люди, живущие в своем отдельном мире, Петула оглядела меня с ног до головы и молча села. Однако выражение лица у нее было достаточно красноречивое.

Потом она и вовсе отвернулась к монитору и начала преспокойно читать свою почту. Она уже забыла о моем существовании. Как будто меня тут просто нет. Занимается своим делом. Как рыбка в аквариуме. Я подхожу ближе, надеясь вынудить ее заметить, что я все еще здесь, и сообразить, что, очевидно, этому есть причина. Но нет. Петула не отрывает взгляд от экрана, пальцы летают по клавиатуре, – отвечает на письма.

Она работает секретаршей, но готовит себя к лучшему будущему. Настоящая жизнь, считает Петула, – это балет. Она занимается днем и ночью и мечтает стать звездой. Два месяца назад разучивала в нашем холле танец из «Лебединого озера» и умудрилась сломать запястье, ударившись о вешалку. Теперь при каждом удобном случае умоляет начальство расширить холл, положить паркет, повесить зеркала и установить металлический поручень, как в танцклассе. Если так пойдет и дальше, то через год, чтобы попасть на работу, придется проходить через настоящую сцену. Хорошо еще, если не заставят надевать пачку… Боже мой, о чем я только думаю в минуту, когда мне не хочется жить?

– Петула, извини…

Она вздрагивает. Ее собранные в хвост волосы будто встают дыбом.

– Привет, Мари!

Она смотрит на меня и вдруг застывает.

– Надо же, странно! Ты одета точно как вчера! Можно подумать, что ты вообще домой не уходила.

Я в шоке. Второй раз за последние двенадцать часов. Чувствую себя как выжатый лимон. Как расколотое на щепки бревно. Прекрасный был бы из меня костер. Ну я ведь и хотела, чтобы меня кремировали… Петула безостановочно кружится на месте – видно, центробежная сила размазала все ее нейроны по внутренней поверхности черепа. Буду вести себя так, будто все нормально, и перейду прямо к делу:

– Привет, Петула. Я потеряла пропуск. Можешь дать мне новый?

– Да. Но нужно написать объяснительную. И где же ты его потеряла?

– Ну… Напиши, что он лежит на дне канала. Или что у меня его отобрал жуткий бомж. Или съела набросившаяся на меня без причины собака.

Петула смеется. Она думает, что я шучу. О, если бы это было так… Петула подмигивает:

– Не волнуйся! Напишу, что ты выронила его где-то на улице. Я всегда так пишу. Кроме того раза, когда у Пьера сгорел дом: тогда я написала, что его пропуск расплавился. – Она открывает ящик и достает новый пропуск. – Сюда нужно наклеить твою фотографию.

– Я сейчас так выгляжу, что лучше нарисую там свою физиономию…

Мне пора. Если бы не чувствовала себя так мерзко, то встала бы на цыпочки, округлив руки над головой, и засеменила мелкими шажками. Но тут Петула подскакивает:

– О, Мари, чуть не забыла! Супермегаважно! Тебя ждет господин Дебле. У себя в кабинете.