Рабы на Уранусе. Как мы построили Дом народа - Иоан Поппа (1992)

И все же эти деятели, которые нами командуют и которые носят на груди «поплавки», удостоверяющие, что они окончили Военную академию, нарушают не моргнув глазом железные военные принципы, упрекают нас в несоблюдении воинской дисциплины и в хаосе, царящем в колонии, но именно они сами являются источником, порождающим хаос, беспорядок и чехарду. Они грозят, что уберут нас из армии, но они первые, кто должен ее покинуть. Если идет война и ты попадаешь на фронт под начало подобного карьериста, то ты отправишься на тот свет в два дня. Между тем в армии полно генералов пехоты, которые всю свою жизнь занимались тем, что клеили на стенах плакаты с цитатами из выступлений Верховного главнокомандующего; в армии полно вице-адмиралов, представителей министра обороны для связи с общественнностью, нога которых никогда в жизни не ступала на военный корабль; в армии полно генералов авиации, которые всю свою жизнь были партсекретарями и ни разу не садились в самолет. А когда такого человека по причинам, известным лишь ему, понижают в должности, его появление на новом месте работы оборачивается невероятной катастрофой, потому что он не разбирается ни в чем.

Как эти люди дослужились до того, чтобы нами командовать? Скольким еще из нас предстоит умереть, чтобы проложить им путь к обретению вожделенного генеральского звания? Все они говорят нам с апломбом о порядке, дисциплине и долге, но не делают ничего, чтобы изменить что-то к лучшему, напротив, делают все, чтобы обратить добро во зло. Начиная со дня моего поступления в колонию, я не видел ни одной позитивной перемены. Наоборот, дела идут все хуже и хуже, работа становится все более тяжелой и опасной, наши жизни все более и более дешевыми. Время представит, возможно, когда-нибудь свидетельства о том, что мы были мужественны, мы вступили в отвратительную войну, мы приняли неблагодарные условия, подверглись лишениям и унижениям, которых мы не заслуживали, а наши души наполнились горечью. Но нас продали, родина нас предала, и за это мы ее никогда не простим. Когда-нибудь эта река горечи и разочарований, которая течет через наши души, выйдет из берегов, прорвет все плотины на своем пути и выльется на поля Свободы. Для солдата не бывает легким никакое бесчестье, как и не бывает пламени слишком большой надежды, которое ты попытался бы погасить. За все в этом мире надо платить. В наших мучениях есть свой смысл. Для того чтобы происходили революции, сначала должны произойти ужасные вещи.

Вспоминаю день, когда я впервые попал на «Уранус». Это был душный июньский день, солнце припекало сквозь летнюю блузу, машины въезжали и выезжали, поднимая облака белой пыли, краны, каких я еще не видел нигде, поворачивали свои длинные стрелы высоко в небе. Все было гигантским, нечеловеческим. Земля дрожала под ногами от подземного гула, как будто невидимые Вулканы выковывали в глубинах оружие новых богов, оглушительный шум пневматических молотов сливался со скрежетом экскаваторных ковшей и криками людей. Огромный, заключенный в чудовищную паутину металлических лесов, передо мной высился Дом Республики. Все пространство вокруг было усыпано сотнями бараков и складов.

Остерегаясь, как бы меня не раздавили колеса грузовиков, я оказался на краю огромного кратера, на дне которого змеились колонны машин, казавшихся с высоты, откуда я смотрел, игрушечными. У меня закружилась голова, и я отошел назад.

Тогда я впервые увидел солдат на «Уранусе». То была группа из дюжины военных. Они закончили погрузку грузовика и отдыхали на груде мешков, заполненных, видимо, порошком извести.

Некоторым из них на вид было далеко за пятьдесят. Кто-то курил, опираясь локтем о колено, и сплевывал на землю, глядя себе под ноги отсутствующим взглядом. Униформы на них были рваные и грязные, под блузами с отсутствующими пуговицами можно было видеть их волосатые груди, оторвавшиеся подошвы на ботинках были примотаны проволокой. Все как один небриты и с испитыми лицами.