Два дня в апреле - Роушин Мини (2015)

Год тому назад она как раз занималась приготовлением шоколадного торта ко дню рождения Уны, когда в дверь позвонили и на пороге возникли Энни и Хью. Она хорошо помнит, что, когда они наконец уже ближе к полуночи вернулись домой от Мо, на кухонном столе всё еще стояла миска с недоделанным тестом. Рядом валялись скорлупки от яиц, крошки шоколада, разорванный пакет из-под масла, а пол и всё вокруг было покрыто тонким слоем муки и порошка какао.

Помнится, она тогда просто плюхнулась на стул среди этого хаоса и застыла в полнейшем оцепенении, всё ещё не в силах осознать масштаб произошедшего. А отец и Джордж принялись наводить порядок, как умели. Они даже о чём-то переговаривались друг с другом, но вот только о чём? Слов их она не помнила. Но они говорили, это точно! Роняли слова, словно пытались с их помощью безуспешно достучаться до неё и до Уны и хоть как-то облегчить их горе. Впрочем, Уна почти сразу же пошла наверх и заперлась у себя.

Цена за торт, которую ей озвучили в новой кондитерской, была просто астрономической, но она заплатила, не торгуясь, благодарная им уже хотя бы за то, что они в этом году сделают за неё ту работу, которую сама она никак не смогла бы осилить. Торт она заберёт на обратном пути домой.

Они подъехали к школе. Дафния поворачивается к Уне и извлекает из кармана бумажку в десять евро.

– Вот. Это тебе. На случай, если вы решите после школы заглянуть куда-нибудь.

Уна молча смотрит на деньги.

– Бери же! – упорствует Дафния, почти силой вталкивая банкноту в руку Уны. – Потрать на что-нибудь вкусненькое… мороженое и всё такое.

«Мороженое, – раздражается она про себя. – И без мороженого в этот день нам обеим холодно. И потом, девочке всё же не семь лет, а семнадцать».

Уна наконец берёт деньги и, стараясь не встречаться глазами с Дафнией, прячет их в своём кармане.

– Спасибо! – роняет она, выбираясь из машины и водружая себе на плечо ранец. – До вечера! – Она громко хлопает дверцей и тут же растворяется в толпе школьников, торопящихся к большим железным воротам.

Какое-то время Дафния смотрит ей вслед. Бедная девочка! Осталась совсем одна на всём белом свете. Себя Дафния в расчёт не принимает. Какой с неё прок? Она сама о себе не может толком позаботиться, не говоря уже о других. И вот вам, пожалуйста! Из всех близких людей у Уны только мачеха. Правда, есть ещё бабушка с дедушкой по линии покойной матери, но те не проявляют никакого интереса к своей внучке, словно её и не существует вовсе. А что же до второй бабушки, той, которая Мо, то она тоже не сильна по части всяческих нежностей и прочих родственных чувств.

Когда головка в ореоле золотистых кудрей окончательно исчезает из виду, Дафния трогается с места и вливается в поток транспорта, торопясь успеть к началу рабочего дня. Проезжая часть вся запружена машинами – впрочем, как всегда по пятницам. На следующей неделе станет посвободнее: школы закроются на пасхальные каникулы, а дети в это время будут ещё спать.

Она паркует машину в небольшом заднем дворике рядом с офисом. Снимает с заднего сиденья дипломат с документами и вдруг слышит слабое жужжание над головой. Задирает голову вверх и видит в воздухе небольшой планер. На фоне голубого неба особенно бросается в глаза белоснежный баннер, который трепещет на ветру. На нём огромными чёрными буквами написано: «Поздравляем Шарлотту и Брайана!»

«Наверняка свадебный сюрприз для молодожёнов от друзей», – подумала Дафния. Она провожает взглядом уплывающий вдаль баннер и старается представить себе невесту, эту неизвестную ей Шарлотту. Поди, тоже сейчас любуется этим зрелищем, задрав голову к небу и хлопая в ладоши от радости. Ведь ещё совсем немного, и она станет женой этого Брайана. Вполне возможно, в этот самый момент она уже облачается в своё подвенечное платье или занята причёской. Будущее для них обоих сейчас светло и прекрасно. Все дороги открыты для этих двоих, и весь мир у их ног.