Чужое сердце - Шарлотта Валандре (2011)

«В поддержке и сопровождении развития всех потенциальных сторон, чтобы помогать достичь максимума, на который способен человек…»

Целая программа.

Мы мирно гуляем вдали от моря по роскошным местам, где нет туристов. Меня завораживает невероятная сила этого света, который может расцветить зимнее небо с интенсивностью лета в разгаре. Я снова вспоминаю Корсику, Стивена, рай. Мне хочется купить оливкового масла, потому что я люблю его и чтобы убрать плохой холестерин. Петляя наугад по извилистым дорогам, мы останавливаемся неподалеку от Граса у старинной маслодавильни. Ее владелец, который занимается отжимом масла, похож на фарфоровую статуэтку провансальца. Пышные усы и раскатистый говор уносят в какую-то другую эпоху. Он производит комический эффект и знает это. «Представьте себе, этому каменному жернову тысяча семьсот лет», – говорит он, показывая толстым растрескавшимся пальцем на огромный, испещренный трещинами светло-каменный блок в форме камамбера, насаженный на ржавый металлический штырь. «Он так и выглядит! – откликаюсь я. – Все камни старые, правда?» Париж далеко.

Я покупатель сентиментальный и покупаю почти все: масло первого отжима, отжатое «по древнеримской технологии», чесночный тапенад [12] для одиноких ужинов, пюре из мякоти оливок – просто объедение! – и хрустящее миндальное печенье для моей дочки, которая любит сладости.

Производитель масла непременно хочет поцеловать меня, в обмен обещая скидку, – «он любит парижаночек». Я соглашаюсь, да и кто бы не согласился? И вспоминаю своего милого земледельца из Ларзака.

Кузен, улыбаясь, продолжает экскурсию. Под сводом парников, которые едва видны и укрыты не хуже военной базы стратегического назначения, выращиваются самые дорогие цветы в мире – розы «Амандин Шанель». Сладкий сок их лепестков после концентрации и дистилляции будет распылен на шейки самых элегантных женщин мира.

В конце дня мы проезжаем по набережной Круазет в Каннах, но в отсутствие фестиваля. Я в джинсах и стоптанных кедах поднимаюсь по бетонным ступеням, таким унылым без красной бархатной дорожки, и машу рукой, приветствуя невидимую толпу, а мой кузен громко комментирует: «Вот появляется знаменитая актриса Шарлотта Валандре в обтягивающем элегантном винтажном платье от Армани и, подобно Шэрон Стоун, без нижнего белья».

Я люблю подурачиться даже в самых мрачных местах и в самые тягостные моменты своей жизни.

Во время реабилитации после пересадки мы с моей соседкой Изабеллой, едва живые, ползали каждый день на другой конец больничного здания, похожего на спрута.

До автомата с конфетками было несколько сотен метров. Мы еле тащились, подбадривая друг дружку, – сходить и вернуться удавалось за несколько часов! Немного порванные аляповатые постеры были размещены на стенах для оживляжа грязно-серого и темного коридора. Там была, помнится, девица из Баварии, плотная, корпулентная, вся в косах и в кожаных трусах, на зеленом фоне, были пожарники при полном обмундировании на красном фоне, котятки с бантиками на голубом фоне, кухонная утварь и индийский мавзолей любви Тадж-Махал.

Каждую фотографию мы приветствовали поднятием руки, и надо было выдумать сценарий, в котором соединились бы все эти ингредиенты. Изабелла, живущая на морфиевом допинге, обладала бьющим через край воображением, и приключения ненасытной баварской девицы были совершенно неподражаемы. После нескольких минут безумного хохота я умоляла Изабеллу прекратить рассказ, чтобы улеглась боль в груди. Я часто смеялась, когда надо было плакать.