Короли Жути - Николас Имс (2017)

К утру Валерия и Гэбриель без памяти влюбились друг в друга.

Валерия распрощалась с Единенцами – как выяснилось, очень вовремя, потому что неделю спустя ее бывшие единомышленники отправились на пир к племени диких кентавров, не подозревая, что на пиру будут не гостями, а угощением. Валерия сопровождала «Сагу» в поездках по Жути и постоянно спорила с Келлореком, когда речь заходила о выборе очередной работенки. Гэбриель все чаще прислушивался к советам Валерии о делах банды, что вполне устраивало Клэя и Муга, но не очень нравилось Матрику и очень не нравилось Ганелону, который к укоризненным замечаниям о своем жестоком нраве относился с тем же пренебрежением, с каким гора относится к козам, карабкающимся на ее склоны. Продолжалось это до тех пор, пока в волосах Гэбриеля не появился первый цветок…

Локоть Гэба больно врезался приятелю в ребра, и Клэй осознал, что его о чем-то спрашивают.

– Да. Нет. Что? – пробормотал он, надеясь, что такой ответ всех устроит.

– Сколько лет твоей дочке? – повторил Келл. – Как там ее зовут, Талина?

– Талли. Летом девять исполнилось.

– Талли? А полностью как?

– Таллия, – ответил Клэй.

– Ага… – Келлорека интересовал не столько ответ, сколько густая говяжья подливка, которую он старательно накладывал на ломоть хлеба, поверх толстого слоя масла. – А твоя как, Гэб?

Гэбриель, выпрямившись и сложив руки на коленях, сидел напротив посредника и не притрагивался к еде.

– Моя кто? – спросил он.

– Твоя дочь, – прочавкал Келлорек с набитым ртом. – Месяцев семь-восемь назад она наведалась ко мне вместе со своими отморозками, типа банда у них. Хвасталась, что им подвернулась знатная работенка, и без всякого посредника, представляешь? Думала у меня чем разжиться, просила ссудить кое-какое оружие.

– Роза приходила к тебе? – удивился Гэбриель.

Келлорек слизнул подливку с пальцев.

– Я ей обещал подумать, но у меня тут не благотворительная лавочка, ты ж понимаешь. Я коллекционер. Собиратель прекрасных и редкостных вещей. – Он, будто случайно, но, скорее всего, нарочно, взял Валерию за руку; Валерия моргнула, улыбнулась, словно мимо ее носа пролетела бабочка, но так ничего и не сказала. – Короче, ночью эта оторва стащила у меня парочку бесценных раритетов и сбежала. С тех пор от нее ни слуху ни духу.

Гэбриель умоляюще посмотрел на Клэя, но тот поднес к губам кубок и начал долгий, обстоятельный глоток вина; прерывать свое занятие он не собирался до тех пор, пока приятель не объяснит Келлу, что именно произошло с Розой и что они намерены предпринять.

Гэб пустился в объяснения, а Клэй украдкой глядел, как косматые брови Келлорека постепенно ползут вверх, к краю его сальной шевелюры. Валерия слушала молча, с непроницаемым лицом и лишь изредка потирала порезы на руке. При упоминании Кастии глаза Валерии расширились, в них мелькнуло сожаление – невнятное, как стон узника в темнице, – а потом взгляд ее сместился в никуда. Наконец Гэбриель умолк. Келлорек со вздохом подергал бороду, заплетенную в косички, а Валерия изобразила на лице робкую улыбку и пробормотала:

– Очень мило.

Несчастного Гэбриеля будто ножом пырнули. Клэй смутно надеялся, что ошеломление друга перерастет в гнев, но Гэб просто помотал головой и уставился на нетронутую тарелку.

Келлорек кликнул слугу и попросил отвести Валерию в ее покои. Потом в неловком молчании все трое занялись десертом (шоколадный пирог с рубленым миндалем и взбитыми сливками), запивая его сладким красным пивом, после чего Келл вызвался показать гостям свое имение, которое изначально возводилось как великолепный храм Осеннего сына.

– В него вбухали кучу денег, – объяснил Келлорек. – А как построили до половины, кому-то в голову пришла светлая мысль, что храму самое место в канаве. – Те, кто жил на склонах Контова, называли «канавой» собственно долину. – Мол, чтобы возносить богу молитвы, на вершину карабкаться незачем, он и из канавы услышит.