#люблютебя - Джилли Ганьон (2017)

– Прости, конечно, но… в каком смысле «воспользоваться ситуацией»? Неужели мало, что все и так считают меня жалкой дурехой? Вот хочешь посмотреть, что они говорили, а?

Я вытащила телефон, кликнула по иконке Flit. Сердце бешено застучало. Мысль о том, что Мо – даже Мо! – увидит все это, ужасала. Она теперь будет смотреть на меня иначе? Жалеть меня? Я читала это в ее взгляде. Мо протестующе подняла руку и замотала головой. Я выдохнула, испытав гораздо большее облегчение, чем сама смогла бы себе признаться.

– Ты слишком впечатлительная, Рейчел.

Мне понадобилось жуткое усилие воли, чтобы не начать плеваться на нее кипятком прямо там. Нашла время такое заявлять! А Мо, кажется, даже не замечала ничего, потому что перла вперед, как бульдозер.

– Они просто завидуют. Ну сама подумай. Все эти люди – никто, но все они знают, кто такая ты. Если правильно разыграть эту карту, то об этом узнает и кое-кто еще.

Она это о Кайле? Неужели Мо думает, что есть шанс…

– Можно воспользоваться этим, чтобы попасть на курсы.

Мы с Мо планировали присоединиться к летней программе для начинающих драматургов. Невероятно амбициозное мероприятие, надо сказать: те, кто туда попадали, жили в Нью-Йорке и работали с настоящими актерами и режиссерами. Каждого участника туда отбирали лично на основе интервью с кучей творческих вопросов (и таких же творческих ответов) плюс полноценной одноактной пьесы. Мы хотели как команда подать «Два поколения». Сайт программы сообщал, что места для творческих дуэтов «ограниченны», но и народу туда, наверное, обращалось куда меньше. Во всяком случае, все наши школьники-драматурги как с писаной торбой носились со своим «личным ви́дением». К тому же, если мы заявимся поодиночке и одна попадет в программу, а другая нет – особенно Мо, – получится просто некрасиво.

– Каким образом?

Она пожала плечами.

– Моя кузина изучает драматургию в Йеле, и она говорит: все знают, что тот, кто знаменит, изначально в привилегированном положении. – Мо оттолкнула от себя поднос, он поехал по липкой деревянной столешнице. Я постаралась не наброситься на него и не начать подбирать остатки еды. – Есть там какой-то парень из популярной мальчиковой группы, который даже экзамены не сдает. А еще у одного папочка – крутой продюсер в Лос-Анджелесе, так что оценки этому парню поставят, даже если он едва умеет читать.

– Быть знаменитой потому, что тебя все ненавидят, – немного другое, Мо. Никому такого не пожелаешь. – Моника нахмурилась, открыла рот, будто собираясь возразить. – И я все равно не понимаю, как это может нам помочь попасть в программу.

– Такие мероприятия обожают публичность. Если ты – интернет-сенсация с миллионами подписчиков, организаторы наверняка захотят, чтобы ты рассказала об их программе. Точка.

– Да, но я не интернет-сенсация.

– А могла бы ею стать. – Я закатила глаза, но Мо было начхать. – Обо всем, что случилось, можно было думать с двух точек зрения: позволить всем злиться, завидовать тебе и не делать ровным счетом ничего, поскольку действительно никто не знает, как долго это будет продолжаться. – Моника накрутила на палец тугой локон. Она не стриглась и не красила волосы с первого класса, и дотрагиваться до них уже давно вошло у нее в привычку. – Или можно попытаться воспользоваться ситуацией, прежде чем все заглохнет само собой.

– Не думаю, что стану в это ввязываться, Мо. Я просто хочу, чтобы все прекратилось.

Подруга фыркнула и ткнула пальцем в телевизор, висящий метрах в пяти от нас. По утрам все экраны и в столовой, и в классах были настроены на школьные объявления, но после одиннадцати их переключали на нормальные каналы, то есть на кабельные. Обычно на телевизоры никто даже внимания не обращал, но сегодня все к ним будто приклеились.

– Сдается мне, деваться тебе уже некуда.