Вторая гробница - Филипп Ванденберг (2001)

– Даже англичане должны соблюдать законы нашей страны, – как бы между прочим, холодно ответил начальник полиции и подписал протокол. – Как только выяснится, что вы невиновны, вас тут же отпустят. А пока у меня нет причин не верить мистеру Бругшу. Он – уважаемый человек, куратор Каирского музея.

Хамди-бей щелкнул пальцами, и из-за спины появились двое полицейских в униформе. Резким кивком начальник подал им знак, и они, схватив Говарда, повели его к камере, толкая впереди себя.

Заключенные зааплодировали, когда Картер вошел туда в белом тропическом костюме. Две беззубые нищенки с темной кожей и седыми волосами попробовали качество ткани на рукавах и штанинах, потерев материю между большим и указательным пальцами. Это тут же вызвало всеобщий хохот окружающих.

– О, какой знатный эфенди! – пронзительно взвизгнула одна. – Что же он такого натворил, что его бросили к нам в эту дыру?

Говард оттолкнул обеих старух и осмотрелся. Смутившись, он обнаружил, что в камере нет ни скамейки, ни стула, чтобы можно было присесть. Единственным признаком комфорта была дыра в полу в правом углу, куда заключенные справляли естественные потребности.

Говард в отчаянии присел на каменный пол у стены напротив входа. Он чувствовал, что все на него смотрят. Но когда он бросал ответный взгляд, арестанты отводили глаза. Большинство из них цеплялись руками за прутья решетки и глядели наружу, через длинный коридор, где кипела повседневная жизнь полиции Верхнего Египта.

Через некоторое время Картер обратился к одному из сокамерников, одетому в серую галабию и имевшему не такой запущенный вид, как у всех остальных. Египтянину было около тридцати. Говард спросил его, как он здесь очутился. Но тот, явно не расположенный к разговору, лишь неохотно покачал головой и отмахнулся, будто хотел сказать: «Оставь меня в покое».

Единственной, кто проявил к Говарду интерес, оказалась красивая, но грязная девочка с курчавыми волосами до плеч. Она сидела недалеко от него и пыталась обмахиваться своей длинной широкой юбкой. Она то притягивала ее поближе к лицу, то махала у пола. При этом она прищелкивала языком. Ужасные условия содержания не способствовали тому, чтобы заключенные стеснялись. А когда девочка вообще сняла юбку, чтобы показать Картеру, что под ней действительно ничего нет, он с отвращением отвернулся.

Один парень – ниже Говарда ростом, но на вид старше, чем был на самом деле, – подошел к англичанину и с трудом спросил на почти непонятном английском:

– Как вы сюда попали, мистер?

У Говарда уже не было желания говорить, но потом он взглянул в открытое и честное лицо египтянина и ответил:

– Ты спокойно можешь говорить со мной на своем языке. Как тебя зовут?

– Сайед, – ответил юноша, – мне уже четырнадцать!

– Четырнадцать? – удивленно повторил Картер. – Тебе в твоем возрасте лучше бы в школу ходить, чем сидеть в тюрьме. И что же ты натворил?

Сайед закатил темные глаза и хитро улыбнулся. Ему ведь нужно было отрицать, что он что-то украл, поэтому он сложил лодочкой правую руку и затем резко повернул ее в запястье.

– Сумочка одной леди из Европы. Это было не в первый раз. Меня просто поймали впервые.

– И где, при каких обстоятельствах?

– У корабельной пристани. Хассан, мой учитель, лучший вор-карманник между Асуаном и Александрией, говорит, что идеальная возможность что-нибудь стащить появляется в тот момент, когда люди спускаются с корабля. Никто не следит за своими вещами. Все смотрят только вперед, на то, что их ожидает.

– Вот как! Значит, так говорит Хассан.

– Да, Хассан говорит, Хассан умный. Он может пересказать первую суру Корана наизусть! А вы можете, мистер?

– Нет.

– Вот видите.

– И кто же тебя поймал?

Сайед выпятил нижнюю губу и кивнул в сторону полицейского бюро.