Посмотри мне в глаза! Жизнь с синдромом «ненормальности». Какая она изнутри? Моя жизнь с синдромом Аспергера - Джон Элдер Робисон (2014)

В этой книге я старался как можно точнее выразить все свои чувства и мысли – насколько это вообще посильно. Тот же принцип я пытался соблюдать и когда писал о людях, разных местах и событиях, хотя тут временами было потруднее. Разумеется, когда я вспоминаю свое раннее детство, то не воспроизвожу фразы в точности как они прозвучали тогда, – маленький ребенок не в состоянии запомнить все дословно. Но за всю свою жизнь я вполне уяснил, какая манера разговора у моих родителей, у меня самого, и как я общаюсь с людьми, я тоже знаю. Вооруженный этими сведениями, я и воспроизвел сцены и разговоры, которые четко описывают мои мысли, чувства и поступки на всех важных этапах жизни.

Память несовершенна даже у носителей синдрома Аспергера, поэтому, возможно, где-то я что-нибудь и напутал в хронологии или персонажах. Однако в моей истории хронологическая точность не столь принципиальна. В большинстве случаев все персонажи названы подлинными именами, но там, где мне не хотелось поставить кого-то в неловкое положение, или же я просто забыл имя и фамилию, использованы имена вымышленные. Что касается персонажей, которые фигурируют в книге воспоминаний моего брата, Августина Барроуза, «Бег с ножницами», я называю их теми же вымышленными именами, которые выбрал он.

Надеюсь, что все те, кто упомянут в моей книге, останутся довольны. Некоторые персонажи, возможно, останутся недовольны, но надеюсь, что они, по крайней мере, оценят мою честность. Я тщательно обдумывал каждый портрет и старался писать самые тяжелые сцены с душой и состраданием.

Но главная моя надежда – что эта книга раз и навсегда покажет: хотя мы, аспергерианцы, и кажемся живыми роботами, на самом деле мы способны чувствовать и переживать.

Предисловие Августина Барроуза

По сути дела, мой старший брат Джон и я росли у совершенно разных отца и матери. Его родители были молоды – едва за двадцать – и полны оптимизма. Они только-только поженились и собирались построить замечательную совместную жизнь. Он был молодым преподавателем, она – домохозяйкой, но при этом художественной натурой. Мой старший брат называл их «па» и «ма».

Я родился восемью годами позже – случайность на исходе разваливающегося брака. К этому времени душевная болезнь матери зашла уже очень далеко, а отец превратился в неизлечимого алкоголика, опасного для окружающих. И если родители моего брата смотрели в общее будущее с надеждой и радостью, то мои уже не выносили друг друга и были несчастны в браке.

Но у меня был брат, а у брата был я.

Джон с самых моих младенческих лет оказывал на меня сильное влияние. Сначала брат выучил меня ходить. Потом он гонялся за мной, вооруженный палками и дохлыми змеями, – пришлось научиться бегать.

Я и любил, и ненавидел его – в равной мере.

А когда мне исполнилось восемь, брат меня бросил. В свои шестнадцать Джон был гением, но при этом неуправляемым, шалым, своенравным и необузданным. Он не ведал, что можно, а что нельзя, никого не слушался и вырвался на свободу – то и дело сбегал из дома. Родители не пытались его удержать: они уже поняли, что не в силах дать сыну то, в чем он нуждается, – да и не знали, что же ему нужно. Но я впал в отчаяние.

Брат порой исчезал и не показывался неделями, затем вдруг возвращался – и не просто постирать грязную одежду, а еще и поведать, что с ним стряслось там, во внешнем мире. Джон рассказывал истории, от которых шарахало, как от электрического тока: страшные, непонятные, полные опасностей и ужасов. И все сплошь правда – он ничего не сочинял, и к тому же появлялся со шрамами, со сломанным носом, с кошельком, битком набитым случайными деньгами – урожаем новой авантюры.