Секрет моей матери - Никола Скотт (2017)

И именно в тот миг, когда она протянула руку, наверху скрипнула, открываясь, дверь. Миссис Бакстер наконец-то пришла в себя. Не обращая внимания на протянутую руку, она попятилась, а затем вытолкала нас с Венетией через парадную дверь на дорожку, ведущую к дому. Сегодня с самого утра лил дождь, но теперь он прекратился, и мистер Филд, живущий напротив, принялся, как обычно, подстригать свою изгородь. По улице разносились привычные звуки, издаваемые ржавыми садовыми ножницами – щелк-скрип-щелк-скрип.

– Извините, мисс… э… Робертс, – произнесла миссис Бакстер, заглянув в свидетельство о рождении. – Сегодня действительно не очень подходящий день. Дайте нам минуточку. Венетия, милая… Эдди… Вам нужно на это взглянуть.

И она взмахнула тетрадью, не выпуская ее из рук. Венетия покачала головой, однако я невольно протянула руку, взяла записи, открыла их, перевернула страницу. И с моих губ вдруг сорвался резкий вздох.

Синие чернила, невозможно яркие, завитки девичьего почерка на каждой странице. Некоторые строчки так сильно впечатались в мягкую бумагу, что оставили в ней небольшие углубления. Вес: 8 стоунов 6 фунтов[5]… Много двигаюсь… 36 недель, чувствую слабость…

Этот почерк был гораздо менее уверенным, чем знакомый мне почерк мамы, да и буквы были более круглыми, более аккуратными, но было очевидно, что это писала она. Мне вдруг показалось, что в этот самый миг она вышла из-за дома, сжимая под мышкой ежедневную газету и подняв очки на лоб, и, улыбаясь почтальону, расписывается за доставку, и это видение наконец заставило меня встретиться взглядом с гостьей, открыть рот и произнести то, что до сих пор не было сказано:

– Моя мать умерла год назад. Во время аварии. Все произошло внезапно…

На миг Фиби Робертс замерла, не сводя глаз с моего лица. Она словно заглянула мне в самую душу и увидела там мою мать, с газетой и очками, поблескивающими в кудрявых волосах. Затем гостья словно замкнулась в себе, и кожа резко очертила ее скулы.

– Нет, – прошептала она. – О нет, я не знала…

Ее голос звучал так тихо, что я невольно шагнула к ней, однако миссис Бакстер опередила меня. Она обняла Фиби Робертс за плечи и увлекла к крыльцу, где та и обмякла, склонившись над сумочкой. А через дорогу мистер Филд продолжал стричь изгородь, щелк-скрип-щелк-скрип, как делал из года в год вот уже несколько десятилетий. Когда-то мама оставила украдкой у его дверей маленькую баночку машинного масла…

И тут вдруг раздался громкий четкий голос.

– Я вам не верю! – Венетия наконец пришла в себя. – Наша мать умерла. Ее больше нет. Оставьте нас в покое и рассказывайте свою историю кому-нибудь другому.

Фиби Робертс подняла голову и, увидев возвышающуюся над ней Венетию, поднялась, осторожно, но не испуганно, и в этот миг я невольно почувствовала восхищение.

– Не верите? Тогда взгляните на это.

Ее лицо было очень бледным, щеки ввалились, словно кто-то осторожно извлек плоть и натянул кожу прямо на кости. Вывернув холщовую сумку и нежно проведя пальцами по всей длине внутреннего шва, Фиби Робертс наконец нашла то, что искала: старательно вышитые буквы – «ЭСХ». Элизабет Софи Харингтон. Венетия недоверчиво хмыкнула и, наверное, сказала бы что-нибудь, но гостья с невозмутимым видом взяла маленькую тетрадь, открыла ее и пролистала от начала до конца. Почерк моей матери. Длинная колонка слов, одно под другим.

Флора. Беатрис. Хестер. Дона. Женские имена. А потом, на самой последней строчке – Венетия.