Лишь шаг до тебя - Элис Петерсон (2014)

– Может быть, поставим какую-нибудь музыку – для праздничного настроения? – предлагает дед. Я уныло бреду за ним в коридор, где на полке стоит наш музыкальный автомат, заваленный компакт-дисками. Помогаю деду отыскать подходящую музыку, и вскоре мое праздничное настроение возвращается. Он кружит меня по комнате под «Огненное кольцо» Джонни Кэша. Хьюго танцует с мамой и время от времени трясет руками, изображая игру на гитаре. Отец щелкает камерой.

– Давай, Линни, потанцуй, ведь Рождество! Не сиди у стенки!

– Лучше не надо, – говорит она, зябко пожимая плечами. Иногда мне кажется, что она боится деда. Только не понимаю почему, он же такой веселый.

Я сижу за столом рядом с бабушкой Сью напротив деда Артура. Папа зажигает свечи, а бабушка Сью восхищается нашим столом – мы с мамой украсили его днем, уже после того, как налепили пирожки под рождественские гимны. Папа и Хьюго смотрели по телику «Удивительную жизнь», а мы с мамой открывали коробки и доставали из них чудесные стеклянные подсвечники, золотые свечи, плющ, ягоды и ленточки, а еще нашу праздничную скатерть с красными звездочками и такие же салфетки. Золотым маркером я писала на карточках имена гостей. Мама купила хлопушки, но мы решили приберечь их до завтрашнего дня.

Мама ставит на стол горяченный рыбный пирог и говорит о завтрашнем посещении церкви.

– Вот только трудно совместить это с индейкой, – сетует она, наморщив лоб. – Что если оставить ее на вечер? Но тогда дети уже устанут. – Мама всегда из-за чего-нибудь беспокоится. Дед Артур часто шутит, что она будет беспокоиться и суетиться, даже лежа в могиле.

Я замечаю, что она смотрит на деда, сливающего остатки вина в свой бокал.

– Зачем мы едим каждый год индейку? От нее пучит живот, – говорит он и подмигивает мне. Я хихикаю, а он добавляет себе вина из новой бутылки и пытается налить тете Лин. – То же самое касается и вонючей брюссельской капусты!

Тетя Лин, надув губы, накрывает свой бокал ладонью.

Дед хмурится.

– Ой, ладно тебе, Линни, ведь Рождество! Напейся разок!

– Па! – одергивает его мама, а мне все происходящее кажется очень смешным.

– Я за рулем, – отвечает она, не поднимая на него глаз.

Наступает странная тишина. Мамино лицо краснеет.

– Между прочим, рыбный пирог божественно вкусный. – Папа поднимает бокал. – Трижды ура повару!

– Только осторожнее, могут попадаться косточки, – тревожится и предупреждает мама.

– Уймись, – бормочет деду бабушка Сью.

Мне жалко деда. Вечно его ругают!

– Я очень и очень горжусь нашей семьей, – со слезами на глазах говорит дед за пудингом. – У нас бывали трудные времена, но Хьюго – наша надежда. У этого мальчишки… – дед тяжело вздыхает, – вся жизнь впереди, и она будет непростая. – Он грозит пальцем. – Но наш малыш сильный и… ну… Я вижу замечательные вещи… – Дед сбивается и для храбрости делает глоток вина. – Он с характером. – Дед икает. – Понимаете, за стенами дома начинается большой и суровый мир, но он храбрый мальчишка. Еще у нас есть красавица Полли. Парни будут кушать из твоих рук, клянусь, будут кружиться вокруг тебя будто пчелы вокруг горшка с медом.

Я не очень понимаю, что имеет в виду дед, и в смущении кручу ложку.

– Полли, перед тобой счастливое будущее… ах, дорогие мои, если бы я мог прожить свою жизнь сначала…

– Что бы ты тогда сделал по-другому, Артур? – спрашивает мой папа.

– Ой… да все, правда, Сью? Женушка считает меня неудачником. – Он толкает ее локтем и та неловко ему улыбается.

– Что ты выдумал? Ничего я не считаю, – возмущается бабушка Сью. – Когда это я говорила об этом?

– Тебе и не нужно говорить. – Он вытирает рот рукавом рубашки.

Папа говорил мне, что дед Артур в своей жизни толком никогда и нигде не работал. Он мгновенно терял работу, едва находил ее.

– Почему? – спросила я у него.

– Ну, объяснить это сложно, – ответил папа.