Американская леди - Петра Дурст-Беннинг (2002)

– Ну, хватит, – растягивая слова, произнесла Ванда и подвинулась на лавке вперед. – Это значит, что после забастовки многое изменилось к лучшему. Я ведь буду контролером и смогу позаботиться, чтобы эти улучшения и впредь сохранились.

Пандора покачала головой.

– Даже если и так – в чем я очень сомневаюсь, – я отказываюсь иметь дело с надзирателями рабов. И пусть такой человек станет мне предлагать даже сто долларов за занятие, я откажусь!

Ванда тяжело вздохнула.

– И все же мне ничего другого не остается, я хотя бы взгляну на то, что там происходит. Кто знает? Может, я даже смогу помочь швеям? Я ведь намереваюсь в этот раз делать все правильно.

Когда Ванда заметила, что Мария одобрительно кивнула, на душе у нее стало немного легче. Все пройдет хорошо, нет, все просто обязано пройти хорошо. Зачем сразу расстраиваться из-за слов Пандоры? Реакция Гарольда была не лучше. Он спросил, не перешла ли она теперь на сторону пролетариата. Ну что за ерунда!

Во время спора ее мороженое в серебристой креманке расплылось в розовую лужицу. Ванда стала его вычерпывать с новым воодушевлением.

– На всех моих предыдущих местах работы происходило досадное стечение обстоятельств, из-за чего меня увольняли. Но моя полоса неудач не может длиться вечно, правда?

Девушка снова заметила, что Мария горячо кивнула. Пандора в отличие от нее лишь скривила губы.

– Я чувствую, что в этот раз все будет хорошо!

* * *

Марии все время казалось, что Ванда, разговаривая, демонстрирует собеседнику только те чувства, которые сама хочет выказать. А учительница танцев была совсем другой: ни одно ее чувство или мысль не оставались тайными. Пандора Уилкинс была сплошным фейерверком положительных эмоций. Мария никогда еще не встречала человека, который жил бы с такой легкостью. Если у Ванды получалось воздействовать на незнакомых людей своим шармом, то Пандора по этой части оказалась настоящей волшебницей. У нее почти никогда не было денег, но все же впечатлений и удовольствий ей хватало. Всегда находились люди – среди них Ванда и Мария, – которые хотели бы заплатить за Пандору. Поэтому Мария сочла само собой разумеющимся купить билеты в Метрополитен-музей, прежде всего потому, что ей стоило больших трудов уговорить Пандору пойти вместе с ними. Танцовщица заявила, что ее страстью являются работы молодых художников, ярких и неоднозначных.

Но когда они вошли в зал, посвященный старым голландским мастерам, от выражения усталости и скуки на ее лице не осталось и следа. Рембрандт, Брейгель, Ян Стен, Вермеер… Пандора бабочкой порхала от одного полотна к другому: взглянула там, посмотрела здесь. Она все больше погружалась в море золотых тонов и солнечных лучей, темных теней и светлых очертаний. Ее глаза сверкали, как после изрядного количества красного вина. Всякий раз она восторженно вскрикивала.

Мария стояла перед картинами в благоговейном трепете, который до этого времени испытывала, лишь разглядывая книги по искусству, и испугалась, заметив, как Пандора начала двигаться взад и вперед перед женским портретом работы Питера Пауля Рубенса. Она ведь не станет танцевать здесь?!

– Взгляни только на эту спину! Она словно залита золотом. А эти белокурые волосы! Немного редкие для такой молодой женщины, но все же она… написана с таким… удовольствием! Словно он искренне любил каждую прядь, каждую складочку, каждый изгиб. Невероятно! Хочется дотронуться, ощутить эту… мягкую кремовую кожу. И этот широкий зад, он очень эротичен, ты не находишь? – громко рассмеялась она. – У этой милашки очень красиво выгнуты бедра, правда? Многие мужчины находят такое очень привлекательным!

– Думаю, в то время некоторая полнота была в моде, – улыбнулась Мария.

Рубенс – старый похотливый господин? Что бы сказал на подобные дерзкие слова Пандоры господин Завацки? Она подошла ближе к латунной табличке, которая висела под картиной.