Лес тысячи фонариков - Джули Си Дао (2017)

– У нас остался час до захода солнца. Тут недалеко стоянка, где можно заночевать, – он похлопал узел, притороченный возле ноги, и оттуда раздалось нежное металлическое позвякивание. – Через несколько дней нам попадется фактория, где я смогу продать эти мечи. На выручку мы купим провизии, которой нам хватит до конца пути.

– Ты, видно, раньше с ними имел дело.

– Много раз. Я хорошо знаю эту дорогу, – произнес он уверенно. – Это самый большой торговый путь, пересекающий весь континент Фэн Лу. Нам повстречаются люди со всех земель, о которых ты читала.

Как он и обещал, по дороге им попадалось множество всадников, и некоторые везли с собой семьи. Сифэн разглядывала их с жадным любопытством, особенное внимание обращая на жен.

Им навстречу попалась кибитка, в глубине которой восседала женщина, прижимающая к груди двоих детей. Ее волосы были покрыты ярко-голубым шарфом с золотой каймой, который красиво сочетался с ее кожей глубокого темно-коричневого оттенка. Обведенные сурьмой глаза, уставившиеся на Сифэн в ответ на ее взгляд, были удивительного янтарно-коричневого цвета, как верхушки колышущихся трав. Их взгляд был пристальным и, как показалось Сифэн, надменным, поэтому она поспешно прикрыла волосами рану на щеке. Внезапно властное чувство всколыхнулось у нее под ребрами, необузданная, грубая жажда охватила ее, но лишь на мгновение, исчезнув, как только кибитка скрылась из виду.

Незнакомка несла свою красоту так естественно, как будто в ней не было ничего особенного. Словно внешность определяла лишь часть женской сущности, а не всю ее целиком. Значит ли это, что Сифэн испытывает раздражение оттого, что ее красота значит больше, чем она сама? Но если красота говорит сама за себя, то, может, все остальное неважно, поскольку ничто другое для людей не имеет значения?

Ее размышления прервал голос Вэя:

– Вот стоянка, о которой я тебе говорил.

Они спускались с гребня холма в долину, посреди которой была расчищена окруженная кустами можжевельника площадка. Ветер доносил до них запах жарившегося мяса. Кто-то срубил две крепкие ветви и, забив их вертикально и пристроив в их развилки вертел, развел между ними веселый костер. На вертеле жарился дикий кабан, стекающий вниз жир шипел на огне.

От голода у Сифэн заурчало в животе. Она с облегчением отметила открытые, дружелюбные лица людей, встретивших их возле костра. Четверо мужчин в иноземных доспехах жарили мясо; на краю площадки молчаливо сидели двое монахов в унылых коричневых одеяниях.

– Друзья, не найдется ли у вашего костра место еще для двоих путников? – вежливо обратился Вэй к стоящему ближе всех высокому бородатому воину – на вид ему было около сорока.

Мужчины заговорили между собой на странном певучем языке; Сифэн уже приходилось однажды слышать его от купцов, остановившихся у них в городе. Они были родом из Камацу, лежащего за морем царства, и присматривали недорогую гостиницу, чтобы заночевать на пути в Императорский Город.

Самый юный солдат не принимал участия в разгоревшейся дискуссии. Его голова была обрита, как у Вэя, но если Вэю это придавало грозный вид, то у молодого человека лишь подчеркивало его мальчишеский облик. Он поднял на Сифэн ясные глаза.

– Не думайте, что мы не хотим, чтобы вы присоединились к нам, – сказал он уже на общепринятом языке. – Мои начальники просто обсуждают, где найти еще две тарелки.

Он в совершенстве изъяснялся на диалекте Великого Леса, царства, находившегося в центральной части империи. Сифэн иногда хотелось, чтобы ее образование включало изучение языков иных земель, но Гума не считала это необходимым.

– У нас есть свои, – быстро сказал Вэй, – но мы не рассчитывали остаться…

– Конечно, вы не рассчитывали, – ответил старший, бородатый воин. – Присоединяйтесь, отдохните у нашего костра, друзья, и разделите с нами трапезу – мы почтем это за честь.