Последнее волшебство. Недобрый день. Принц и паломница (сборник) - Мэри Стюарт (1979, 1983, 1995)

Бедуир, тихий темноволосый юноша, несколькими месяцами моложе Артура, был сыном Бана, короля Бенойкского, и племянником короля Бретани. Они с Артуром дружили с детства, когда Бедуир был прислан в Галаву обучаться военным искусствам у прославленного учителя фехтования в доме сэра Эктора и вдвоем с Эмрисом (как именовался тогда Артур) проходить науки под моим началом в часовне посреди Дикого леса. В нем уже тогда проявлялась противоречивая натура прирожденного воина и в то же время поэта, одинаково свободно чувствующего себя как в действии, так и в мире музыки и мечты. Чистый кельтский тип, если можно так выразиться, тогда как Артур, подобно моему отцу, верховному королю Амброзию, принадлежал к римскому типу. Может быть, я и ожидал увидеть в лице Бедуира после чудес минувшей ночи тот же священный трепет, что и у людей более простого звания вокруг, но оно выражало лишь торжество недавней победы, чистую радость за друга и мужественную веру в будущее.

Он уступил мне дорогу и с улыбкой сказал:

– Теперь он один.

– Где ты будешь спать?

– Мой отец ночует в западной башне.

– В таком случае покойной ночи, Бедуир.

Я шагнул к порогу, но Бедуир задержал меня: быстро склонившись, он схватил мою руку и поцеловал.

– Мне следовало знать, что твоими заботами все кончится хорошо. А я переполошился – те несколько мгновений, когда Лот и его прихвостни предательски затеяли в зале смуту…

– Tсc, – остановил я его. Он говорил тихо, но вокруг было много ушей. – Это уже дело прошлое. Забудем пока о нем. Ступай прямо к отцу в западную башню. Ты меня понял?

Темные его глаза блеснули.

– Король Лот, как я слышал, ночует в восточной башне?

– Вот именно.

– Не беспокойся. Я уже получил такое же предупреждение от Эмриса. Доброй ночи, Мерлин.

– Доброй ночи и мирного сна нам всем. Мы в нем нуждаемся.

Он ухмыльнулся, отвесил торопливый полупоклон и убежал. Я кивнул слуге и вошел к королю. Дверь за мной затворилась.

Из королевских покоев успели вынести все, что было связано с уходом за недужным. С высокого ложа сняли алые покровы. Половицы вымыли и навощили, постель застелили новыми простынями сурового полотна и сверху положили одеяло из волчьих шкур. Только красное кресло с изображением дракона на высокой спинке и со скамеечкой в подножии и светильник на высокой треноге стояли на прежнем месте. В открытые окна лилась прохлада сентябрьской ночи, заставляя трепетать пламя светильников, и от этого по стенам пробегали причудливые тени.

Артур был один. Он стоял у окна, опершись коленом на табурет и облокотившись о подоконник. Окно выходило не в город, а на берег реки, где был разбит сад. И, глядя в темноту, он глубоко вдыхал свежий ночной воздух, словно пил и все не мог напиться из целительной воздушной реки. Волосы у него были влажные после умывания, но торжественные одежды он не сменил и так и остался в серебряно-белой тунике, перепоясанной поясом валлийского золота с бирюзой, застегнутым эмалевой пряжкой. Снял только перевязь с мечом, и могучий Калибурн в ножнах висел теперь на стене над королевским ложем. В отблесках света жарко играли драгоценные камни на рукояти: изумруды, топазы, сапфиры. И на руке у Артура тоже сверкал и лучился бесценный Утеров перстень с вырезанным в камне драконом.

Артур услышал, как я вошел, и обернулся. Вид у него был какой-то особенный: возвышенный и легкий, словно ветры минувшего дня продули его насквозь и оставили невесомым. Лицо побледнело и осунулось от усталости, но глаза горели и были полны жизни. Не прошло и суток, а его уже зримо окружала тайна, которая, словно мантия, одевает королей. Она была во всем: в гордом взгляде, в повороте головы. Никогда уже больше не сможет Эмрис прятаться в тени. Я только лишний раз подивился, как нам удалось уберечь его в безвестности все эти годы среди тех, над кем он так явно возвышался.

– Я тебе нужен? – спросил я.