Ближний круг - Красницкий Евгений Сергеевич (2010)

– В том году Глеб как раз по осени жениться собирался. На дочке Луки Говоруна, заметь. Как уж Лука с Данилой седьмой десяток уломали, я не знаю, но выбрали Глеба десятником вместо убитого… Вместо отца твоего. Мне даже и не сказали, да и не до того мне было. – Дед снова замолк, о чем-то задумавшись, потом отрицательно помотал головой, видимо, каким-то своим мыслям и решительно заявил: – Нет, десятником Глеб справным был! На той переправе проклятой только одного человека потерял – стрелой убило. А не утонул ни один, Глеб как-то сумел коней от паники удержать и всех людей под берег вывел. Но знаешь, как в жизни бывает… Баба, она же хуже топора подсечь способна. Недели за две до свадьбы дочка Луки возьми да и сбеги с другим! Лука не стерпел – погнался, настиг и убил. Обоих. А Глебу, в сердцах конечно, сказал, что от нормальных мужиков невесты не бегают. Ладно бы с глазу на глаз, а то прилюдно! Ну Глеба и понесло – ни одной юбки не пропускал, все доказывал кому-то, что он не хуже других мужиков. Службу совсем забросил, а в десятке разговоры пошли, что, мол, не по заслугам он десятник, а стараниями Луки. Так вот и доигрался.

– Но на сходе ему же предлагали десятником остаться, – вспомнил Мишка, – а он всех облаял и ушел.

– И правильно сделал! – Дед сдвинул брови и строго взглянул на внука. – Не то, что всех облаял, а то, что ушел. Сколько можно шепотки за спиной слушать да в любой час упрека ждать? Глебу сейчас в самый раз податься куда-нибудь, где ему никто и ничто о том позоре напоминать не станет и где он себя будет чувствовать на заслуженном месте, а не чужими стараниями пристроенным. Короче, я с ним уже переговорил, он согласен. Семьи у него нет – родители в моровое поветрие преставились, с женитьбой, сам понимаешь… За хозяйством сестры присмотрят, так что в Ратном его ничего особенно не держит.

«Ну вот. Еще одна неприкаянная душа возле вас, сэр, пристраивается. Дед конечно же прав потому, что командир он, как говорится, «от Бога», но если Глеб начнет пацанам свое отношение к женщинам передавать… Ладно, посмотрим, может быть, он около пацанов, наоборот, душой отмякнет».

– Все равно мало, деда. Еще наставники нужны.

– Куда ж тебе еще-то?

– Пять человек на полторы сотни отроков, а может, и на две!

– Откуда две? Что-то ты, Михайла, размахнулся, чуть не на княжью дружину.

– Считай, деда, сам: полсотни уже есть, добавь четырнадцать купеческих сынков, да семьдесят четыре парня от Нинеи придут, да я сам с братьями и музыкантами. Уже получается сто сорок. Теперь давай прикинем, сколько отроков можно будет взять из холопских семей, принадлежавших бунтовщикам…

– Эге! Да ты, внучок, и впрямь войско собирать надумал! – Дед уставился на Мишку с веселым удивлением. – И с кем же ратиться собираешься?

– С кем, не знаю, но послушал я вас с боярином Федором тогда на Княжьем погосте и понял, что ратиться придется. Причем скоро. А сколько у меня ребят останется после первого же боя, это ты, господин сотник, мне сказать должен, я не знаю.

– Вот, значит, как. – Дед задумчиво поскреб в бороде. – Выходит, ты не зря тогда толковал, что мне учиться нужно, как вас правильно использовать? Кхе… Если вас одних в сечу сунуть, то от двух сотен может и вообще ничего не остаться, но иметь при себе две сотни выстрелов… Вот уж заботу ты мне придумал!

– Деда, ну согласись: шесть десятков ратников, прикрытых двумя сотнями выстрелов, – сила! Только подумать надо, как эту силу правильно использовать.

– Кхе… Измыслил, поганец. Вас же еще учить и учить – еще года два-три, а ты уже сейчас…