Маска - Сабина Мартин (2012)

— Действительно, его отец, Йост Ренгерт, когда-то был всеми уважаемым виноделом. А сейчас у него возникли трудности. Но в этих трудностях виноват он сам. Он не выполнял подписанные договоры, а его вино оказалось не лучшего качества. Такова правда.

Вендель вгляделся в толпу. Судя по лицам окружающих, произносить такую речь было не лучшей идеей. Если раньше толпа следила за происходящим с любопытством, то теперь люди смотрели на него с неодобрением.

Бенедикт Ренгерт набрал в легкие воздуха, собираясь дать противнику отпор.

Но Вендель решил не ввязываться в спор и шмыгнул в переулок Молочников.

Сердце бешено колотилось в груди, виноторговец тяжело дышал. Мальчишка, безусловно, был несправедлив в своих обвинениях, и все же встреча произвела на него гнетущее впечатление. Пока что никто из других виноделов Эсслингена не обижался на то, что семья Фюгеров торгует своим вином в городе. Покупателей хватало всем. Но Вендель знал, как быстро распространяются слухи. Обвинение, подобное тому, что выдвинул Бенедикт, могло настроить против Фюгеров всех горожан. А его слова едва ли принесут пользу делу, пускай Вендель и говорил правду.

* * *

Когда Мелисанда проснулась, на улице бушевал ливень. Зной последних дней наконец-то прекратился, ветер гнул траву в огороде у дома, стучал ставнями. Мелисанда выпрыгнула из кровати, оделась и, налив воды в казанок, повесила его над камином. Вскоре она развела огонь, подкинула дров и пошла в комнату Раймунда. Взглянув на приемного отца, Мелисанда испугалась. За ночь щеки Магнуса ввалились, кожа посерела, нос заострился. Девушка осторожно погладила отца по голове. Вздрогнув, больной открыл глаза, на его губах мелькнула улыбка.

Мелисанда опустила ладонь ему на лоб.

— Я рядом, Раймунд Магнус, — нежно прошептала она.

Он опустил веки, его дыхание успокоилось.

Мелисанда принесла подогретую воду и вымыла больного, затем сварила кашу с молоком и медом, но Раймунд почти ничего не съел. Его глаза горели. Он махнул рукой, давая понять, что хочет что-то сказать.

— Что такое? — спросила Мелисанда.

Раймунд опять повел рукой в воздухе. Мелисанда принесла ему дощечку.

— Ты это имеешь в виду? Хочешь что-то написать?

Раймунд взял дощечку, но сумел нарисовать только волнистые линии.

— Попробуй еще. — Мелисанда стерла линии и протянула ему дощечку.

Пот выступил у Раймунда на лбу, руки дрожали. Наблюдая за его неловкими движениями, Мелисанда чувствовала, как сердце сжимается от жалости. Семь раз он пытался что-то написать, пока Мелисанда не разобрала: «пзвгрих».

Мелисанда смотрела на надпись, пока ее не осенило:

— Ты хочешь, чтобы я позвала мастера Генриха? Да?

«Да», — жестом ответил Раймунд.

— Но он сможет прийти только вечером, когда уже будет темно, ты ведь понимаешь? Он не может войти в дом палача днем.

«Да», — последовало еще одно движение руки.

Потом Раймунд устало закрыл глаза. Он тяжело дышал.

Мелисанда понимала, что это означает. Раймунд умирает. Острая боль пронзила ее грудь, и в то же время девушка почувствовала какое-то облегчение. Что бы ни случилось, Раймунд не увидит ее мучений.