Маска - Сабина Мартин (2012)

— Давай подождем, пока все уляжется. Для начала я хочу полностью выздороветь. А потом я женюсь на Ангелине и буду ей хорошим супругом.

Вендель едва сдержал вздох. Нужно выиграть время. Он еще не знал, как это сделать, но был полон решимости узнать правду и вывести де Брюса на чистую воду. Только когда граф больше не будет представлять для него опасности, Вендель обретет покой. Хорошо, что отец не знает, что он задумал. Эрхард заковал бы сына в цепи и выставил двадцать наемников для его охраны.

Эрхард Фюгер подошел к кровати и сжал руки сына.

— Хорошо, мальчик мой. Это разумное решение. Но ты должен оставаться в городе. Пусть Антоний повсюду сопровождает тебя. Не отпускай его от себя ни на мгновение. — Он опустил руки Венделя на покрывало. — А я придумаю, как объяснить твоей матери промедление со свадьбой. И старику Урбану тоже что-нибудь скажу. Он поймет, что жениху его дочери необходимо выздороветь, а уж потом идти к алтарю.

Вендель изо всех сил сжал руки отца.

— Я так рад, что снова с вами. — Он откинулся на подушку.

«Но уснуть спокойно я смогу, только когда выясню, за что же меня так ненавидит де Брюс», — подумал он.

* * *

Вот уже неделю Земпах мучился от боли в животе. Его страдания не прекращались. Одежда, раньше сидевшая на нем как влитая, болталась, и приходилось подпоясываться ремнем, но и после этого она смотрелась мешком. Очень жаль — все его наряды были дорогими, ведь только ткань стоила целое состояние. Осталось всего два дня до Иоанна Предтечи. Земпах расправил плечи и вышел на улицу. Сегодня был важный день — в городе должны были казнить убийцу Бенедикта Ренгерта.

Хотя над Эсслингеном уже нависла летняя жара, в городе царило праздничное настроение. Уличные торговцы продавали сладости и напитки, скоморохи развлекали честной народ плясками и шутками, пытаясь выпросить у прохожих пару геллеров, воришки обносили кошели неосторожных зевак.

На рыночной площади поставили трибуну для проведения суда. Земпах занял свое место с другими судьями и советниками.

— Приветствую вас! — радостно воскликнул Ремзер.

Конраду хотелось оплеухой согнать ухмылку с ненавистного лица, но он заставил себя улыбнуться и уселся между Хеннером Лангкопом и Герольдом фон Тюркхаймом.

Чуть позже подручные палача привели арестанта Симона Брехта.

На нем было ярмо. От обвиняемого исходила ужасная вонь — зеваки забросали его по дороге от Шелькопфской башни гнилыми овощами и экскрементами.

— Симон Брехт, подмастерье каменщика и сын Ганна Брехта, ты сознался в том, что коварно зарезал ножом Бенедикта Ренгерта, сына почтенного виноградаря Йоста Ренгерта. — Судья Куниберт фон Энгерн зачитал преступнику его признание вины. — Ты подтверждаешь истинность этих показаний?

Брехт, запинаясь, повторил свое признание. Это был худой жилистый парень с кривым носом, видимо сломанным в драке. Какое жалкое зрелище! Конрад Земпах брезгливо поморщился. Если он говорил правду и ему действительно заплатили за убийство, то человек, подстроивший это преступление, зря пожалел денег на достойного исполнителя. Наверное, Брехт согласился зарезать мальчишку за пару десятков грошей, а за такие деньги надежного человека не наймешь. А может быть, дело в том, что заинтересованная в убийстве особа наняла кого-то другого, а тот — кого-то еще, и деньги осели где-то в этой цепочке, не дойдя до непосредственного исполнителя. Кто бы это ни был, сейчас он, безусловно, доволен, что эта часть истории никого не заинтересовала. Городской совет нашел убийцу, справедливость была восстановлена. А зачем кому-то понадобилось подстраивать убийство сына виноградаря, теперь неважно, по крайней мере, большинство и так считало историю Брехта жалкой попыткой оправдаться.

— Безбожник ты!

— Жалкое ничтожество!

— Убогая тварь!