Медсестра спешит на помощь. Истории для улучшения здоровья и повышения настроения - Сату Гажярдо (2015)

Ко всему прочему существует еще одно необычное для меня занятие – вызывание у ребенка отрыжки. Да-да, отрыжки. И чем объемнее она будет, тем лучше. А за самую громкую отрыжку тебе дают премию отрыгательницы месяца. Потому что, естественно, если воздух не выйдет, ребенок заплачет. И чем ты тогда его успокоишь? Те медсестры, которые считаются ветеранами отделения, посоветовали мне проверять плачущего младенца двумя пальцами, словно дыню при покупке. Если слышится клокотание, значит, это газы. Могу поклясться вам, что более чем за одну отрыжку мне пришлось, краснея, объясняться, что это был ребенок, а не я.

– Давай, давай красавчик, срыгни на Са́ту!

– Уреееааоо (со слизью молочного цвета).

– Очень хорошо, молодец! Вот как надо отрыгивать!

Но, конечно, когда ему будет пять лет и он сделает это перед всей семьей на новогодний стол, придется объяснять ему, что вот так делать нельзя.

Снова мне кажется, что природа это плохо продумала. Было бы гораздо практичнее, если бы дети сразу рождались со специальным клапаном сброса лишнего воздуха, как скороварки. Фантазии тут нет границ! Есть у меня одна теория: если открыть немного пупковый зажим у младенца, оттуда должен выйти лишний воздух, но мне запретили проводить этот эксперимент.

Если, учитывая все произошедшее за день, мне не хватило впечатлений, то к вечеру наступает время посещений. Приходят бабушки, дедушки, дяди и тети, двоюродные братья и другие члены семей с мобильными телефонами и камерами. И вот тогда бабуля какого-нибудь малыша тебе заявляет: «Подержи-ка его ты, у тебя больше практики». И пока ты думаешь, как выйти из этой ситуации, и представляешь, как признаешься ей в том, что сегодня твой первый день в отделении, понимаешь, что это не лучший вариант, и спасаешься бегством в поисках медсестры-ветерана, которая прошла здесь огонь и воду.

На тот случай, если когда-нибудь вас пошлют отработать смену в этом отделении, позвольте дать вам один совет: если возникнет необходимость уколоть младенца, ищите всегда две подходящие вены, потому что с первой у вас вряд ли что-то получится.

Отделение интенсивной терапии

Интенсивность заключается в выживании

Вот уже несколько лет прошло с тех пор, как я в первый раз ступила на порог отделения интенсивной терапии. Помню, как мне сказали, что работу в приемном отделении можно сравнить с битвой, а работа в интенсивной терапии – это настоящая война. И они не врали.

– Выходите отсюда, будут стрелять!

– Дайте мне пять секунд, вначале мне надо запрограммировать бомбу, иначе все, что мы делаем, будет бессмысленно.

– У нас нет времени, пускатель уже у нее в руке.

– Стреляю! Луч пошел!

– Успокойся, на этом расстоянии мы в безопасности. Эта ширма остановит радиацию.

– Надеюсь, ты права, и мы спасемся от выстрела. Нужно звать охранника, чтобы он принес патроны. Нам необходимо спуститься в кабинет компьютерной томографии с этим пациентом, и у нас не остается…

На самом деле я понятия не имею, о чем здесь шла речь, я попала в интенсивную терапию из-за несчастного случая, и, когда вышла из комы, этот разговор был первым, который я услышала… И от испуга я снова впала в кому.

Но в интенсивной терапии все так и есть. В этом отделении полно вопросов без ответов. Тут между бомбами, лучами, патронами, наркотиками и пробирками проходят смены, и у некоторых возникают вопросы, например такие: «На сколько метров нужно отдалиться, чтобы тебя не зажарил луч?» или «Можно ли добавить «Пропофол» в «Кола Као»?».