Девушка с девятью париками - Софи ван дер Стап (2014)

Но это едва ли последний анализ. На следующий день запланирована сдача образца костного мозга. Последнее, чего я хочу, – это вернуться назад в ту ужасную больницу. Я ненавижу своего нового врача и все, что с ним связано. Он достает длинную иглу, напоминающую отвертку, и принимается за работу в районе моего бедра. Он предупреждает о том, что будет больно, но в данный момент боль – последнее, что меня волнует. Страх заставил меня так оцепенеть, что я едва замечаю, как врач сверлит мою кость.

Мама держит меня за обе руки и смотрит прямо в глаза. Мне двадцать один, я взрослая, но трясусь как ребенок. Я так боюсь, что не могу перестать плакать. Я боюсь докторов и того, что они скажут, их жаргона, который мне непонятен. Боюсь рака. И больше всего – того, что мне еще предстоит.

Я ухожу с маленькой дырочкой в боку, которую медсестра заклеивает большим куском белого пластыря. “Вот и все, все закончилось. Ты была молодцом”. Она милая, с короткой модной стрижкой и в блестящих сережках. Мы тут же ощутили связь друг с другом. Несколько раз она ухаживала за моей мамой во время химии и помнит нашу семью. Но от ее слов легче мне не становится.

Суббота, 29 января

Я смотрю прямо в камеру, подняв оба средних пальца. Поза, кричащая: “Иди ты в жопу, рак!” Если бы все было так просто. Сейчас суббота, и все уже совсем по-другому Не так, как вчера, как на прошлой неделе, как год назад. Нет, этим утром я не пошла на рынок или выпить кофе на Вестерстраат. В понедельник, вместо того чтобы идти на лекции, как это сделают многие мои друзья, я буду в больнице записываться на первую неделю химии. Ближайшие два месяца я стану еженедельно получать дозу винкристина, этопозида и ифосфамида. Бог знает, чем еще они собираются меня накачивать.

Но сегодня я решила, что рака у меня нет. Я в студии своего друга Мартейна, a The Rolling Stones ревут в динамиках. Я люблю грубый голос Мика Джаггера и рвущие душу гитарные риффы Кита Ричардса. И я люблю камеру. Я позировала с тех пор, как мне исполнилось четырнадцать, и всегда хорошо себя чувствовала в центре внимания. Однако сегодня не просто фотосессия. Сегодня я попросила Мартейна сфотографировать Софи, у которой нет никакого рака. Потому что с понедельника Софи изменится: другой взгляд, другие мысли. Кто знает, что со мной сделает рак? Смогу ли я узнать себя после того, как все будет сказано и сделано?

Я чувствую, что улыбаюсь, строю перед камерой рожи. Как далека я сейчас от тех слез, которые проливала, узнав новости. Впервые с прошлой недели никто не утешает меня – и я никого не утешаю. Перед объективом я чувствую себя больше и сильнее. Я не ощущаю грусти или слабости. Я справлюсь со всем этим. Я расту с каждым щелчком фотоаппарата. Я полностью расслабилась и чувствую себя превосходно. Мои глаза блестят от волнения. Я по-прежнему напугана, но здесь, перед камерой, мой страх вытесняется силой.

Иди ты в жопу, рак! Иди ты в жопу, больница! И идите в жопу вы, белые халаты! Я справлюсь с этим.

Понедельник, 31 января

Vita brévis, высечено на фронтоне здания через канал от нашего дома. Я видела эти слова из окна своей комнаты всю жизнь. Это здание – самое высокое и широкое в квартале, выше всех наших домов. Трудно не заметить, но сегодня эти слова говорят со мной так, как никогда не говорили раньше. Vita brevis: жизнь коротка.

Я собираю вещи и выхожу, готовая к моей первой больничной неделе химиотерапии. Мы с мамой и сестрой наблюдаем, как папа укладывает сумки в машину. Столько всего – будто я еду в отпуск. Я понимаю, что сейчас мы вместе и что это приключение им кажется пугающим и странным так же, как и мне. Разница лишь в том, что рак поселился в моем теле, а не в их. Лишь в больнице, где только одна кровать, мне станет ясно, что больна одна я. Но прямо сейчас мне кажется, что мы все больны.