Партнер - Джон Гришэм (1997)

– Отлично. Где деньги?

– Клянусь, мне это неизвестно. Если бы я знал, то сказал бы.

Рубильник опустился, погрузив тело в кипящую кислоту.

– Я не знаю! – прокричал Патрик. – Клянусь!

Гай поднял рукоятку и вновь дал Лэнигану время прийти в себя.

– Где деньги? – спокойно повторил он вопрос.

– Клянусь, не знаю.

Новый леденящий душу вопль заполнил хижину и, вырвавшись через открытое окно, эхом отразился от склонов холмов, чтобы через минуту затеряться в густых джунглях.

От района Куритибы, где они снимали квартиру, было совсем недалеко до аэропорта. Ева попросила таксиста подождать ее у дома. Дорожную сумку она оставила в багажнике и прихватила с собой лишь объемистый портфель.

Поднявшись на девятый этаж, она вышла из лифта в тихий неосвещенный холл. Было почти одиннадцать вечера. Двигалась Ева медленно, внимательно оглядываясь по сторонам. Открыв дверь, тут же отключила сигнализацию.

Денило в квартире не оказалось, и, несмотря на то что это не стало для Евы неожиданностью, она ощутила разочарование. Не было ни одного сообщения и на автоответчике. Беспокойство ее достигло предела.

Долго оставаться в квартире Ева не имела права, так как захватившие Денило люди могли нагрянуть сюда в любой момент. Хотя она превосходно знала, что необходимо делать, все движения были замедленными, словно вынужденными, но и при этом осмотр всех трех комнат не занял много времени.

Нужные бумаги хранились в запертом стеллаже в кладовой. Ева выдвинула три тяжелых металлических ящика и переложила все, что там лежало, в небольшой элегантный, прекрасной кожи, чемодан, предусмотрительно оставленный Денило рядом. Кипа папок с различными финансовыми документами, которых было в общем-то немного для такой сумасшедшей суммы денег. Силва старался оставлять как можно меньше следов. Раз в месяц он приезжал сюда, чтобы пополнить папки новой документацией и уничтожить старую.

Ева включила панель сигнализации и торопливо вышла из квартиры, так и не встретив ни одного соседа. В деловой части города, поблизости от Музея современных искусств, она нашла маленькую гостиницу и сняла номер. Азиатские банки открыты, а в Цюрихе уже почти четыре часа дня. Ева достала из портфеля компактный факс и подключила его к телефонному гнезду. Через несколько минут постель в номере засыпали инструкции и распоряжения банкам.

Наваливалась усталость, но о сне не могло быть и речи. Силва предупреждал, что эти люди наверняка начнут разыскивать и ее. Путь домой отрезан. Механически вставляя в факс очередной лист, Ева думала не о деньгах, а о Денило. Жив ли он? Если да, то какие мучения сейчас испытывает? Как много его заставили рассказать и какой ценой?

Она вытерла струившиеся по щекам слезы и принялась собирать бумаги. Времени плакать не было.

Лучшие результаты пытка приносит на третий день. В конце концов не выдерживают и ломаются даже самые стойкие натуры. Боль проходит; жертва с ужасом начинает ждать нового сеанса. Три дня – и большинство упрямцев забывают о гордости, превращаясь в жалкое подобие людей.

Но трех дней в распоряжении Гая не было. Его добыча не захваченный на поле боя пленный – Гаю приходилось иметь дело с гражданином Соединенных Штатов, объявленным ФБР в международный розыск.

Около полуночи Патрика оставили на несколько минут в одиночестве – пусть отойдет немного от боли и подумает об очередном раунде. Тело его было мокрым от пота, ставшая ярко-красной кожа нестерпимо горела. Из-под куска серебристой ленты на груди сочилась кровь: прижатый слишком сильно электрод прожег кожу до мышц. Рот судорожно хватал воздух, попытка провести пересохшим языком по запекшимся губам не принесла никакого облегчения. Нейлоновые веревки до крови стерли запястья и лодыжки.

Вернувшись в комнату, Гай поставил рядом с листом фанеры стул и уселся. Какое-то время тишину в комнате нарушало лишь хриплое дыхание крепко смежившего веки Патрика.