Триумф стрелка Шарпа - Бернард Корнуэлл (1998)

На сей раз орудия зарядили картечью, так что убойная мощь артиллерии резко увеличилась. Кактусы как будто срезало косой. Эффект оказался еще более ужасающим, чем после первого залпа. Легкие четырехфунтовики выстрелили не крохотными ядрами, а мешочками с самодельной картечью, приготовленной по приказу Додда. Сипаи быстро перезарядили мушкеты. Во многих местах от горящих пыжей занялась сухая трава.

– Огонь! – выкрикнул Додд.

Прежде чем пелена дыма скрыла неприятеля, он успел заметить, что британцы подались назад. Третий залп окончательно сломил волю наступающих. Воздух наполнился запахом тухлых яиц.

– Заряжай! – скомандовал майор, восхищаясь слаженными действиями своих солдат.

Никто не запаниковал, никто не выстрелил шомполом, как случается порой в разгар боя не только с новичками. Они работали как часы, четко и безукоризненно. Как и подобает настоящим солдатам. Ответный же огонь британцев был просто жалок. Кобры потеряли пару человек убитыми и около десятка ранеными, зато почти полностью уничтожили передовую часть неприятеля и вынудили остальных отступить.

– Полк! Вперед! – крикнул Додд.

Теперь уже они пошли в наступление. Сначала через висящий над полем дым от собственных ружей. Потом через тела убитых и умирающих пикетчиков. Некоторые наклонялись, чтобы сорвать с мертвеца сумку или запустить руку в карман, и тогда Додд подгонял их криком. Добыча подождет. Майор остановил цепь у пригорка. Британцы продолжали отходить, очевидно рассчитывая укрыться в овраге.

– Огонь! – Отогнать как можно дальше, чтобы они уже не вернулись. – Заряжай!

Лязгнули шомпола, щелкнули курки. Британцы уже не просто отступали – они бежали, но с севера от реки неслась черная туча маратхской кавалерии, спешившей принять участие в бойне. Додд предпочел бы обойтись без нее; он планировал загнать врага на косу между реками Кайтной и Джуа и перебить всех на топком мелководье, но дать еще один залп не решился – кавалерия подошла слишком близко.

– Вперед! – приказал майор через переводчика. Что ж, пусть кавалерия утолит жажду крови, а потом его Кобры завершат разгром.

Командир британского батальона тоже увидел кавалерию и понял, что должен остановить своих солдат и организовать оборону. Они отступали по-прежнему шеренгой в два ряда, а для кавалеристов нет удовольствия больше, чем пройтись по растянутой в цепь пехоте.

– В каре! – прокричал он, и оба фланга шеренги послушно повернули к центру.

Два ряда сложились в четыре, эти четыре повернулись кругом и выровнялись, и кавалерия вдруг оказалась лицом к лицу с красной крепостью, ощетинившейся дулами мушкетов и штыками. Передние ряды каре опустились на колени, упершись прикладами в землю; остальные три вскинули оружие, готовясь открыть огонь по приближающимся всадникам.

Кавалеристам следовало бы уклониться, едва завидев каре, но они уже были свидетелями жестокой трепки, которую устроили британцам артиллерия и пехота, и желали доказать, что ничем не хуже стрелков и пушкарей. Вот почему, вместо того чтобы отвернуть, всадники выставили пики, подняли тулвары и с боевыми криками галопом устремились на каре. Шотландцы подпустили противника близко, опасно близко, и только тогда стоявший в центре каре офицер громко крикнул: «Огонь!» Грохнули мушкеты. Заржали лошади. Вскрикнули раненые. И только убитые свалились молча. Дым скрыл оборонительное построение горцев. Всадники отвернули, но их догнал залп второй стороны каре. И снова закувыркались кони. И снова взметнулась поднятая свалившимися телами пыль. Несколько лошадей умчались, унося убитых, ноги которых застряли в стременах.

– Заряжай! – прогремел тот же голос в центре каре.

Умчавшись в открытое поле, кавалерия остановилась и развернулась. Немало лошадей оказались без наездников, многие в крови, но через несколько минут приступ повторился.

– Пусть подойдут еще ближе! – предупредил офицер. – Подпустить поближе! Стрелять только по команде! Ждем! Огонь!