На пороге чудес - Энн Пэтчетт (2011)

В свою очередь, Марина расспрашивала ее о мальчиках, об их школе, интересовалась, собираются ли они летом в поездку по стране. Карен отвечала на ее вопросы скупо, не вдаваясь в детали. Она была не из тех мамаш, которые засыпают вежливую коллегу своего мужа бесчисленными подробностями о встречах скаутов. Марина знала, что Карен не видит в ней соперницу. Ведь Марина, слишком рослая и ширококостная, с густыми черными волосами и непроницаемым взглядом, совсем не соответствовала шведским стандартам семьи Экманов. Однако Карен не хотела, чтобы Марина забывала о них.

И Марина не забывала, но нечто важное в их отношениях было спрятано так глубоко, что у нее не было никаких шансов защититься от того, в чем она никогда не обвинялась и не была виновна.

Марина была не из тех, кто способен крутить роман с чужим мужем. Для нее это было так же немыслимо, как залезть ночью в чужой дом и украсть обручальное кольцо старой бабушки, ноутбук или ребенка. Вообще-то, в последнее Рождество, после двух бокалов ромового пунша, ей очень хотелось обнять на кухне Карен Экман за худенькие плечи и прижаться лбом к ее лбу. Хотелось прошептать ей на ухо, что она любит мистера Фокса — просто для того, чтобы увидеть, как округлятся от радости голубые глаза Карен. Ей хотелось напиться до такой степени, чтобы у нее развязался язык и она сумела бы произнести такое признание.

Сделай она это — и Марина Сингх и Карен Экман стали бы добрыми подругами.

Снег падал мокрыми хлопьями и успел укрыть белым ковром всю молодую траву.

Застыли от холода крокусы, раскрывшие на фоне бурой земли свои желтые и фиолетовые розетки. Изнемогали под тяжестью снега крошечные розоватые цветки церсиса канадского.

Мистер Фокс и Марина шли рядом, не думая о том, что за все время они впервые появились вместе на улице. Так они одолели четверть мили от южного угла кампуса Фогель до парковки. Поздний снегопад застал Марину врасплох. Утром, когда она вышла из дома, ничто не предвещало непогоду, и сейчас она шагала по снежной каше, с сожалением поглядывая на свои легкие туфли.

— Я больше тебе скажу, — произнес мистер Фокс, когда они сели в его машину и он включил дефростер, обдувающий лобовое стекло теплым воздухом. — Я и не предполагал, что он застрянет там. Перед отъездом я сказал ему, чтобы он не торопился и внимательно ознакомился с обстановкой. Но тогда я думал, что речь пойдет о неделе, ну, от силы о паре недель. Не более того.

— Ему не сразу удалось ее отыскать. Поэтому его график нарушился с самого начала. Андерс уехал на следующий день после Рождества.

Начальство торопило его с отъездом, но для Экманов празднование Рождества было превыше всего. Марина показала мистеру Фоксу те несколько писем, которые она получила от Андерса. В них он описывал Манаус и свои вылазки с гидом в джунгли, где он наблюдал за птицами. У нее сложилось впечатление, что Андерс писал в основном о дожде. Марина была уверена, что мистер Фокс тоже получал от него письма. Однако он не обмолвился о них ни словом.

— В общем, речь шла максимум о двух неделях. Не о трех месяцах. Я собирался его вызвать…

— Но не смогли установить с ним связь.

— Абсолютно верно. — Мистер Фокс обвел взглядом побелевшие окрестности, искаженные потеками талого снега на стеклах. — Надо было сказать ему с самого начала, чтобы он немедленно возвращался — с доктором Свенсон или без нее. Что цель его поездки — передать ей приказ о возвращении.

— Все равно это ничего бы не дало, — пробормотала Марина, скорее сама себе, чем ему.

Никто всерьез и не рассчитывал, что доктор Свенсон, получив приказ, сразу упакует в ящики свою лабораторию и вернется в Миннесоту, — ни Андерс, ни мистер Фокс, ни Марина.

По правде говоря, дело было даже не в ее возвращении.