Танцовщик - Колум Маккэнн (2003)
-
Год:2003
-
Название:Танцовщик
-
Автор:
-
Жанр:
-
Оригинал:Английский
-
Язык:Русский
-
Перевел:Сергей Ильин
-
Издательство:Фантом Пресс
-
Страниц:163
-
ISBN:978-5-86471-665-6
-
Рейтинг:
-
Ваша оценка:
Танцовщик - Колум Маккэнн читать онлайн бесплатно полную версию книги
и он устремляется дальше на запад, через Виллидж, мимо проститутки в облегающих шортах, крутящей бедрами так, точно тело у нее все на шарнирах, мимо лоботрясов в банданах, распродающих остатки футболок «Смерть Запада!», мимо нищих в инвалидных колясках, мимо черных хипстеров, подпирающих ограды Сент-Марк-плейс, мимо фермерских сынков, кайфующих, впервые хлебнув амфетамина, мимо всей пьяни и рвани Америки, и на Второй авеню роняет несколько монет в пластиковый стаканчик юной наркоманки, и та поднимает взгляд, чтобы сказать ему что она отродясь не видала более клевой рубашки, и Виктор бросает в стаканчик еще доллар, а затем огибает брызги, летящие от пожарного гидранта, и переходит Третью авеню, стекается по лестнице на Астор-плейс, перескакивая без какой-либо логики через две ступеньки, одну, две, три, машет билетеру в кабинке, перепрыгивает через турникет, билетер орет: «Мужик, чтоб тебя, за проезд заплати!» — а Виктор вступает в вагон, кивая пассажирам, улыбаясь, подмигивая, для него в городе нет одиночества, даже в подземке, где он ездит, не присаживаясь, не касаясь металлических стоек и ременных петель, расставив для устойчивости ноги пошире, словно готовясь к ночи, которая его ждет, спрыгивая с поезда Шестой ветки на Центральном, чтобы выкурить в Дубовом зале[33] четыре сигареты и выпить коктейль (водка, грейпфрутовый сок, два доллара чаевых бармену, «денежки круглые, значит, должны кататься»), а после пронизывает вокзал навстречу приливу жителей пригородов, увертываясь, виляя, и спускается по замусоренной лестнице в уборные Централки — для Виктора нет мест ни слишком хороших, ни слишком плохих, — воздух там пропитан влажным ароматом мочи. Виктор подает себя со спокойной сдержанностью, о которой он где-то прочитал, губы его сомкнуты, в пальцах поднятой повыше руки дымит сигарета, он проходит мимо прямоугольных зеркал, между которыми стоят рядком, будто закусочки на стойке бара, мужчины числом с десяток. Виктор кивает бледному юноше и чернокожему мужику, лица у обоих настороженные, нерешительные, кто его знает, может, он легавый или ненавистник педиков, а то и убийца, тут за последние годы многих порезали, но Виктор шарит в кармане, выдает каждому по колесу, они успокаиваются, улыбаются, проглатывают дорматил, все трое ныряют в кабинку и скоро уже хохочут, тискаются, целуются, сплетаются, расплетаются, а минут через двадцать Виктор выходит, ополаскивает лицо, шею, подмышки, другие мужчины смотрят, перешептываются о нем, завистливые и тоскующие среди зеркал, ибо тот, у кого отсосал Виктор, словно ходовую валюту получил, знак отличия, автограф, его в любой ночной клуб пускают — «Привет, я дружок Виктора Пареси», — но поищи там Виктора, нету его, он из тех, в ком нуждаются ровно потому, что они отсутствуют, он вечно бродит где-то еще, сердце еле бьется от гелия, все клапаны открыты, и его уносит куда-то, не дотянешься
в подземный зал «Наковальни», быть может, или в иранское консульство, где устраиваются многолюдные кокаиновые вечеринки, или в тыльный подвал «Змеиной ямы», или в глядящий на парк зал отеля «Плаза», или в темный лифт «Туалета», или на чашку чая в отель «Алгонкин», или в свинарник «Треугольника», или за столик «Клайдса», или на подгнившие причалы у Вест-Сайд-хайвея, город во всем его убожестве и роскоши принадлежит Виктору, ему известны здешние улицы, авеню, швейцары, бармены, вышибалы, расстояния, отделяющие один притон от другого, известно, когда в какой лучше заглядывать, часов Виктор никогда не носил, но время суток знает с точностью до минуты, где бы он ни был, с кем бы ни перетыкивался, что бы ни пил, сколько бы ни был обкурен, утомлен, известен компании, потому что, глядь, и пора уже двигаться дальше, а то зарастешь паутиной, никто ж не знает, что может случиться с ним всего в квартале отсюда, центр мира смещается, переменяется, и дело Виктора — пребывать именно в нем: «Я — среднее гринвичское время державы геев!»