Иисус из Назарета. Детство - Кардинал Йозеф Ратцингер, Папа Бенедикт XVI (2012)

Мы уже определили, что здесь родословие открывает общественную жизнь, так сказать, легитимирует Иисуса в Его общественной миссии, в то время как Матфей предлагает родословие как начало Евангелия вообще, переходя от него к истории зачатия и рождения Иисуса и раскрывая вопрос «откуда?» в его двойном значении.

Заметим также, что Матфей и Лука совпадают только в некоторых именах; даже в имени отца Иосифа у них нет соответствия. Как это объяснить? Помимо элементов, взятых из Ветхого Завета, оба автора поработали с преданиями, источники которых мы воссоздать не можем. Мне кажется просто излишним строить гипотезы на этот счёт. На обоих евангелистов влияют не отдельные имена, но символическая структура, в которой отображается место Иисуса в истории: Его вплетённость в исторические пути обетования, а также новое начало, происхождение которого в то же время парадоксальным образом отмечено непрерывностью действия Бога в истории.

Следующее различие состоит в том, что Лука не поднимается, как Матфей, от начала, от корня – к настоящему, к вершине «древа», но напротив, от «вершины» Иисуса опускается к корням, очевидно, чтобы показать в конце, что последний корень лежит не в глубине, но на «вершине» – Бог стоит в начале человеческого существования: «Еносов, Сифов, Адамов, Божий» (Лк 3, 38).

Общим у Матфея и Луки является то, что родословие прекращается и прерывается на Иосифе: «Иисус, начиная [Свое служение], был лет тридцати, и был, как думали, Сын Иосифов» (Лк 3, 23). По закону он считался сыном Иосифа, как говорит нам Лука. А каково было происхождение Иисуса в действительности, он уже изложил прежде в первых двух главах своего Евангелия.

В то время как Матфей придаёт своему родословию из трёх групп по четырнадцать имён ясную богословско-символическую структуру, Лука ставит свои 76 имён без явного внешнего разделения. Но всё же и здесь можно заметить символическую структуру исторического времени: родословная содержит одиннадцать раз по семь членов. Лука, возможно, знал апокалиптическую схему, которая делит мировую историю на двенадцать частей и в конце состоит из одиннадцати по семь родов. Таким образом, здесь не совсем явно указывается на то, что с Иисусом пришла «полнота времени»; что с Ним настал решающий час мировой истории: Он – новый Адам, Который вновь происходит «от Бога» – радикальнее, чем первый, не только получивший дыхание от Бога, но поистине «Сын». Если у Матфея обетование Давида накладывает отпечаток на символическую временную структуру, то Лука, возвращаясь к Адаму, хочет показать, что в Иисусе человечество начинается заново. Родословие является выражением обетования, которое касается всего человечества.

В этой взаимосвязи стоит упомянуть и другой способ прочтения родословия от Луки, который мы находим у святого Иринея. Он называет в своём тексте не 76, а 72 имени. 72 (или 70) – это было число народов мира, взятое из Исх 1, 5 – число, которое в изложении Луки появляется в виде 72 (или 70) учеников, которых Иисус избрал помимо двенадцати апостолов. Ириней пишет: «Поэтому Лука показывает, что генеалогия, которая простирается от зачатия Господня до Адама, охватывает 72 поколения. Он соединяет конец и начало и даёт понять, что Иисус объединяет в Себе все народы, которые рассеялись, начиная от Адама, и все языки, да и весь человеческий род как таковой от Адама. Поэтому Адам у Павла обозначен как прообраз грядущего» (Adversus haereses III 22, 3).

Даже если в оригинальном тексте Луки символизм семидесяти, на котором строится экзегеза святого Иринея, в этом месте не представлен, всё же подлинное намерение родословия Луки в этих словах понято верно. Иисус сосредотачивает в Себе всё человечество, всю человеческую историю и придаёт ей новое, определяющее направление, устремленное к новому человеческому бытию.