Шах-наме - Фирдоуси Хаким Абулькасим (1972)

И совершенно иную, правда, в некотором отношении противоречивую характеристику Маздаку и повстанцам дает Фирдоуси:

Был некий муж по имени Маздак,

Разумен, просвещен, исполнен благ.

Настойчивый, красноречивый, властный,

Сей муж Кубада поучал всечасно.

«Разбойники» и «грабители» средневековых хроник для автора «Шах-наме» были голодными отчаявшимися людьми, вынужденными изъять хлеб из царских амбаров; Фирдоуси так описывает этот эпизод:

Сказал Маздак: «О царь, живи вовек!

Допустим, что закован человек.

Без хлеба, в тяжких муках смерть он примет,

А некто в это время хлеб отнимет.

Как наказать того, кто отнял хлеб,

Кто не хотел, чтоб страждущий окреп»

А между тем, — ответь мне, царь верховный,—

Умен, богобоязнен был виновный?»

Сказал владыка: «Пусть его казнят:

Не убивал, но в смерти виноват».

Маздак, склонившись ниц, коснулся праха,

Стремительно покинул шаханшаха.

Голодным людям отдал он приказ:

«К амбарам отправляйтесь вы тотчас,

Да будет каждый наделен пшеницей,

А спросят плату, — пусть воздаст сторицей».

Он людям и свое добро вручил,

Чтоб каждый житель долю получил.

Голодные, и молодой и старый,

Тут ринулись, разграбили амбары

Царя царей и городских господ:

Ведь должен был насытиться народ!

Когда же, пишет Фирдоуси, шаху донеели об этом, он потребовал Маздака к ответу, и тот дал такое объяснение:

Лекарство для голодного — еда,

А сытым неизвестна в ней нужда.

Поймет владыка, что к добру стремится:

Без пользы в закромах лежит пшеница.

Повсюду голод, входит смерть в дома,

Виной — нетронутые закрома.

В повествовании Фирдоуси проскальзывает какое-то легкое осуждение, когда он пишет «разграбили», или же в другом случае:

К Маздаку люди шли со всей державы,

Покинув правый путь, избрав неправый.

Фирдоуси изображает вооруженные столкновения как величайшие бедствия для населения, страдавшего не только от вражеского нашествия, но и от воинов своей страны, которые обирали во время походов мирных жителей, вытаптывали их посевы. Поэт глубоко переживает участь тружеников, он скорбит об их доле, и его отношение к этому отразилось в «Шах-наме» в форме приказов, которые издают правители перед походами. Так, например, шах Кей-Хосров наставляет военачальника Туса:

Ты никого не обижай в пути,

Законы царства должен ты блюсти.

Тех, кто не служит в войске, — земледельцев,

Ремесленников мирных и умельцев,—

Да не коснется пагубная длань:

Вступай ты только с воинами в брань.

Об этом же свидетельствует и другой пример: во время похода в Малую Азию шах Хосров Ануширван велел казнить воина, посмевшего отобрать у земледельца мешок соломы. И поэт-гуманист видит в подобном поступке правителя факт величайшей справедливости.

В своей социальной утопии Фирдоуси призывает властелинов заботиться о нетрудоспособных членах общества, о сиротах и вдовах, стариках и инвалидах. И опять-таки подобные сцены, где шахи проявляют о своих подданных заботу, надо воспринимать не как отражение действительного положения вещей, а лишь как выражение воззрений самого автора. Взгляды Фирдоуси находят воплощение, например, в речах Бахрама Гура:

Кто стар, трудиться не способен боле,

Кто молод, но иссох от тяжкой боли,

Кто весь в долгах, кто беден, слаб, убог,

От зла заимодавцев изнемог,