Последний из Саларов - Мохаммад-Казем Мазинани (2016)

…Но Судабе сумеет порвать эти цепи! Она задалась целью добиться полной свободы. Любой ценой она решила заставить мужа уехать в Тегеран. Пустила в ход даже такое снадобье, как разговоры о разводе. Она уже давно начала откровенно бездельничать. Одевалась по моде и уходила в город. Заставила мужа построить ей в усадьбе свою баню. Объявила, что у нее не хватает молока, и таким образом вынудила нанять сыну кормилицу. Записалась на курсы узорного шитья и кройки. Подружилась с женами городских чиновников и только с ними теперь советовалась. Салары терпели всё это. Но в тот день, когда она объявила, что пойдет работать учительницей, в особняке разразился скандал, который довел ее до рыданий… Чтобы невестка Саларов прислуживала государству? Никогда! Только через труп шазде.

…Она услышала во дворе голос Капитана. Он, как всегда, мыл сапоги в бассейне, а шазде громко крикнул ему с террасы, так, чтобы услышала тегеранская невестка:

– Скажи этой дочери Мирзы-твою-хана, чтобы выкинула из головы свои причуды; скажи, нечего вертеть задом по улицам и заставлять покойного его высочество переворачиваться в гробу!

Господин Капитан ничего не ответил, насупившись, вошел в дом. Целыми днями он командовал в комендатуре, а теперь дома сам должен выполнять команды. Жалобам и пилёжке Судабе-ханум не было конца.

– Я хочу в Тегеран, – объявила она. – За покупками и проведать родителей.

– Но разве мы не договаривались уехать оттуда?

– Я устала повторять, что хочу жить сама по себе, а не под покровом шазде и их старушечьих высочеств!

Ах, как не нравились Капитану такие слова… Жить не хотелось – нельзя было, чтобы так о его предках говорили, насмешливо и презрительно. В попытке не дать этой ссоре перерасти в нечто большее он протянул руку к современной прическе Судабе:

– Не горячись так. У него нет злого умысла: просто характер у него такой.

– Кто-кто, но ты-то знаешь, что только ради твоей милости я всё бросила и приехала в эту дыру. Но в этом доме я сама себя перестала уважать. Собственный ребенок меня не узнает. Он думает, что его мать – Шабаджи.

– Немного потерпи, сожми зубы: когда мы построим собственный дом, уедем отсюда.

– Даже не сомневайся, пока ты построишь этот воображаемый дом, я семь раз сдохну. Так что можешь, как твой отец, взять себе деревенскую навозную толстуху…

Тут рука господина Капитана невольно поднялась и ударила Судабе по лицу. Впервые он поднял на нее руку. Но Судабе не для того родилась на свет, чтобы получать побои, потому она схватила чемодан и уехала в Тегеран к отцу. С собой взяла только свои золотые вещи и даже с сыном не попрощалась. Она чувствовала себя фарфоровым чайником, который уронили и разбили, и он никогда не будет таким, как прежде. Даже если муж падет перед ней на колени и всю жизнь будет ее лелеять – прошлого не вернуть. Она станет такой, как один из этих склеенных, скрепленных поверх трещин старых чайников, что стоят на полке в доме Саларов, и вся польза их в том, чтобы показать их гостям и сказать: «Да, из таких чайников Салары пили чай!»

– Ты не спишь?

Ты поднимаешься и идешь почистить зубы, и возвращаешься. Загадочная боль исчезла, но теперь ты остро чувствуешь ее отсутствие. Ты гасишь свет и ложишься на свое обычное место, на правой стороне кровати. С улицы слышны взвизги и вой котов. Ритм дыхания твоей жены дает тебе покой. Ты чувствуешь, что в нынешнем твоем положении, когда всё висит на волоске, только жена и привязывает тебя к жизни. И рука твоя непроизвольно тянется к чаще ее волос, и в этих запутанных джунглях легко находит свою дорогу. Делает круг и вновь выходит из этого леса… Хозяйка твоих упований… Очаровательна, как лань. А ты словно охотник на коленях перед дичью… И внезапно – покой, мир и полная тишина; точно жернова мельницы остановились.