Мифы и легенды Японии - Хэдленд Дэвис (2011)

«Рубщик Бамбука и Лунная Дева» (глава III) – это пересказ произведения X века под названием «Такэтори Моногатари», являющегося почти самым первым примером японского романтизма. Автор неизвестен, но ему наверняка была хорошо известна придворная жизнь в Киото. Все действующие лица в этой очаровательной легенде – японцы, но большая часть событий заимствована из Китая, страны, столь богатой яркими сказками. Господин Ф.В. Дикинс пишет о «Такэтори Моногатари»: «Мастерство и изящество, с какими ведется повествование о Деве Кагуя, истинно японские, его непринужденная грусть, его естественное красноречие настолько своеобразны, что ни в Срединном Королевстве, ни на Острове Стрекозы не найдется произведений, простое очарование и чистота мыслей и языка которых могли бы сравниться с ним».

При изучении японских легенд особенно поражает их универсальность, а также очень резкий контраст. Большинство народов обожествляли Солнце и Луну, звезды и горы и все величественные творения природы, но японцы считают красные цветы азалий кострами богов, а белые снега Фудзи называют одеждами божеств. Их легенды, с одной стороны, в высшей степени поэтичны, но с другой – и прозаичны – японцы, почитающие Гору Фудзи, также сложили легенды о призраках, в которых рассказывается о самых мелких насекомых. Нельзя слишком переоценивать любовь японцев к природе. Древние мифы, записанные в «Кодзики» и «Нихонги», представляют значительный интерес, но их нельзя сравнивать с более поздними легендами, которые наделяют душой деревья, цветы и бабочек или описывают те религиозные традиции, что так деликатно, но в то же время так убедительно показывают божественное значение природы. Праздник Мертвых мог возникнуть у народа, для которого прекрасное есть опора и радость жизни. Ведь этот праздник – не что иное, как призыв к ушедшим мертвым вернуться в свои старые земные любимые места в летнее время, пересечь зеленые холмы, поросшие соснами, побродить по извилистым тропам у озера и по берегу моря, задержаться в старинных, хорошо ухоженных садах и пройти в дом, где, невидимые сами, они могут так много увидеть. Для образа мыслей японца, для тех, кто сохранил еще дух Древней Ямато, самое блестящее описание Буддийского Рая не идет ни в какое сравнение с самой Японией в летнее время.

По-видимому, не так уж плохо, что японские миф, легенда, сказка и фольклор не являются исключительно поэтическими, в противном случае мы оказались бы в опасности перенасытиться слащавостью. Ведь мы восхищаемся арками готического собора не меньше, чем видом отвратительных горгулий на фасадах церквей, и в легендах Японии мы находим много гротескного и резко контрастирующего, к примеру в традициях, связанных с добрым и любящим Дзидзо. В японской легенде много грубого реализма. Мы с отвращением узнаем о любимом пиршестве Бога Грома, изумляемся волшебной силе лисиц и кошек; а повествование о «Безухом Хоити» и пожирающем трупы священнике представляют поразительные примеры сочетания таинственного и ужасного. В одной легенде мы смеемся над выходками чайника-барсука, а в другой растроганы почти до слез, когда читаем о детском маленьком футоне, шепчущем: «Старшему братцу, наверное, холодно? – Нет, тебе, наверное, холодно?» Известны многочисленные тома японских сказок, но до сих пор не появилась ни одна книга, которая давала бы обстоятельное исследование мифов и легенд страны, столь богатой своими давними и красивыми традициями, и я надеюсь, что моя книга, результат большого, но приятного труда, внесет достойный вклад в изучение этого вопроса. Я не предпринимал попытки издать полное собрание японских мифов и легенд, поскольку «имя им легион», и благоразумно сделал отбор, который в любом случае является репрезентативным, и многие легенды, вошедшие в эту книгу, будут новыми для непосвященного читателя.