Девочка из башни 330 - Тимоте де Фомбель (2009)

Timothée de Fombelle

Celéste, ma planėte

Оформление обложки: Маргарита Чечулина (Greta Berlin)

© Editions Gallimard Jeunesse, 2009, pour le texte

© ООО «Издательский дом «КомпасГид», издание на русском языке, 2018

* * *

Селесте

1

Когда она впервые меня поцеловала, мы болтались на железных тросах на высоте сто двадцать метров и за нами гналось человек пятнадцать вооруженных охранников. Может, именно поэтому у меня потом еще долго кружилась голова каждый раз, когда я к ней приближался?

Я пишу ее имя на первой странице тоненькой промокшей тетрадки – это последняя бумага, которая у меня осталась. Тут холодно. От огня в печи никакого проку. И как это еще чернила в ручке не замерзают? Страниц в тетради не хватит, чтобы написать настоящую книгу. Да мне и не надо книгу – я просто хочу оставить след, след синего цвета. След от того, что изменило мою жизнь и могло изменить весь мир.

Селеста.

Я решил больше никогда не влюбляться. Решил еще в раннем детстве, годам к шести-семи. В том возрасте, когда другие клянутся, что больше ни разу в жизни не пойдут в бассейн и не наденут купальник, потому что тренер по плаванию крикнул им при всех: «Ногами не шлепай! Болтаешься, как пончик во фритюре!» Я же решил скрыть не кожу, а сердце: накрыть его чугунным колпаком – тяжелым, как канализационный люк.

Раньше, от нуля до шести с половиной лет, я влюблялся во все, что проходило мимо меня с косичками и в туфельках с застежками. Всякий раз это заканчивалось плохо. Синдром тостера: сначала мое сердце начинало приятно согреваться с обеих сторон, а потом его подбрасывало вверх, очень высоко, и оттуда оно шмякалось вниз, прямо на плиточный пол.

И я решил, что с меня хватит.

Как-то утром я стоял в булочной на семьдесят седьмом этаже и дожидался своего круассана. Продавщица спросила, заглядывая куда-то мне за плечо:

– Вы вместе?

Я обернулся. За мной стояла Шарлотта, девочка постарше меня. Я уставился на нее и почувствовал, что бледнею. Эта девочка с пластинками на зубах мне ужасно нравилась. Стоило на нее взглянуть, и пальцы у меня в ботинках немедленно поджимались и наползали друг на друга, а во рту становилось сухо, как в пустыне Калахари.

– Вы вместе? – повторила продавщица.

Она всего лишь хотела узнать, буду ли я платить не только за свой круассан, но и за конфеты Шарлотты.

– Вы вместе?

Я понял этот вопрос по-своему, и у меня прямо мурашки побежали по спине.

Я был бы и рад ответить «нет», но голос меня не послушался. Из горла вырвался какой-то писк, как у морской свинки. Тостер начал разогреваться в груди. Шарлотта улыбнулась, продемонстрировав все крепления своих зубных пластинок.

– И не мечтай, – сказала мне Шарлотта.

Она нацепила на шею бусы из конфет и бросила на прилавок монетку.

Вот тогда-то я и решил, что с меня хватит.

Железно! Больше никаких влюбленностей.

На следующий день я принялся рисовать карты. Я рисовал карты мира на стенах, а потом играл на пианино.

Вот и всё.

Следующие восемь лет я больше ничем не занимался, если не считать школы по утрам и разговоров с Бриссом после обеда.

Брисс…

Вот была бы тетрадка толще, тогда бы я побольше рассказал про Брисса. Он заслуживает целых трех страниц, даже поля пришлось бы исписать воспоминаниями, но холод зверский и тетрадка слишком тонкая, надо двигаться дальше…

Брисс жил в кирпичной башне. Его отец работал в нашем квартале мойщиком стеклянных стен. А я жил в башне «INсайдер», в двух шагах от школы. Три перехода на уровне сотого этажа, вверх еще на сорок, и вот я дома.

У нас в квартире просторно, ничего не скажешь. По мне, так даже слишком. Когда я был маленьким, всё время там терялся. В прихожей уместился бы целый полярный экспресс. Семь гостевых спален – и никаких гостей.