Провалившийся в прошлое - Абердин Александр М. (2011)

Митяй не спеша выбрал из трёх дюжин блёсен меппс «Комета блэк фьюри», пятиграммовую вращающуюся блесну чёрного цвета с самым большим тройником. Мелочь форели его не интересовала. Ему хотелось поймать парочку крупных рыбин, зажарить их и немедленно слопать на пару с Крафтом. В своём японском углепластиковом спиннинге «Шимано катана» тяжёлого класса он был уверен на все сто процентов, как и в сверхпрочной плетёной леске и мощной катушке. Такой снастью он смог бы вытащить из Пшехи даже нильского крокодила. Расположившись на берегу поудобнее, Митяй забросил блесну в реку метров на двадцать пять и принялся довольно бездумно крутить катушку, за что чуть было не поплатился. Форель клюнула с такой бешеной силищей, что он действительно подумал, будто в его «Чёрную фурию» вцепился если не нильский крокодил, то точно акула. По всей видимости, форель в это утро очень хотела есть, но совершенно не желала становиться завтраком для него и Крафта. На этот счёт у Митяя имелось своё собственное мнение, и он принялся вытягивать рыбину из воды, а когда та повисла над быстрым течением, то даже не постеснялся ахнуть от удивления:

– Ни фига себе рыбина!

Крафт весело тявкнул в ответ, и Митяй рывком выбросил форель длиной почти в его руку на траву. Снимая её с крючка, он покрутил головой. На первый взгляд это была самая обычная радужная форель, по-умному – Oncorhynchus mykiss, вот только её размеры очень уж поразили его. Он не поленился сначала измерить рыбину рулеткой, вышло семьдесят шесть сантиметров, а потом, треснув форель по чайнику колотушкой раз пять, чтобы та успокоилась, взвесил её. Рыбёшка потянула на двенадцать килограммов, но он видел вчера экземпляры и побольше. Посмотрев на облизывающегося Крафта, Митяй улыбнулся и снова направился к берегу. Второй заброс оказался столь же удачным, но форель рванула на этот раз уже чуть ли не вдвое мощнее, а когда он вытащил её из реки, то и вовсе обомлел. Эта рыбина имела в длину один метр четырнадцать сантиметров, весила двадцать один килограмм, но ему попалась уже не радужная, а ручейная форель, Salmo trutta, что он, как выпускник биофака, определил чисто механически, почти рефлекторно, хотя добрую половину латинских терминов из определителя Карла Линнея уже позабыл.

Золотисто-рыжеватая рыбина с красными пятнышками и хищно выгнутой нижней челюстью поразила Митяя ещё тем, что в её пасти намертво застрял большой костяной крючок с обрывком лески, сплетённой из человеческих волос, причём светло-русых. В университете он изучал, в числе всего прочего, палеоботанику и палеозоологию, а вместе с ними ещё и палеонтологию и потому немного представлял себе, что такое каменный век со всеми его кремнёвыми делами и толстомясыми мадоннами. Наморщив лоб, он принялся натужно вспоминать культуру каменного века и пришёл к выводу, что этот изящный костяной рыболовный крючок длиной в четыре сантиметра более всего походит на костяные крючки эпохи солютре, датируемой пятнадцатью, восемнадцатью тысячелетиями до Рождества Христова, хотя кто его знает точно. Солютре – это ведь Франция, а тут Россия, то есть Северный Кавказ. Митяй поскрёб костяным крючком макушку и невольно пробормотал вполголоса:

– Ни хрена себе нас занесло в прошлое. Вот попали так попали. Ну и что же нам теперь тут делать, Крафт?