Граф Брюль - Юзеф Игнаций Крашевский (1874)

Маска в ответ на это написала ему на ладони: «Брюль». Он быстро вырвал руку и бросился в сторону; цыганка хотела его удержать, но он исчез. Может быть, ему приятнее было вздохнуть свободнее в этой толпе, не будучи узнанным и задеваемым. Он блуждал до тех пор, пока не показалась маска, приковавшая к себе все его внимание.

Ее фантастический восточный костюм являл в ней какую-то царицу… Семирамиду или Клеопатру, это было довольно трудно угадать, потому что тогда в костюмах фантазия играла большую роль, чем историческая верность. Заботились о том, чтобы быть одетой красиво и пышно, а не о том, чтобы с точностью археолога воскресить умершую старину.

И царица Семирамида хотела быть только величественной властительницей, чего с ее осанкой и костюмом легко было достигнуть. Она была одета в платье из золотой парчи с длинным шлейфом; на него падала с головы от короны прозрачная вуаль, на шее ожерелье из огромных аметистов. В руке она держала скипетр и была опоясана поясом, усаженным попеременно аметистами и алмазами: при том королева имела осанку, движения и походку настоящей властительницы народов и сердец. На красивой белоснежной шее красиво вились темные кудри волос, напудренных золотом, а нижняя часть лица, молодая и безупречной красоты, имела в себе что-то повелительное. В маленьких розовых ушах висели серьги, состоящие из бриллиантов и огромных жемчужин, из которых самая большая красовалась на короне. Когда она проходила, все сторонились с дороги, не смея заговорить с ней. Она шла, равнодушно посматривая по сторонам. Брюль стоял около колонны; увидав ее, он немного колебался и потом поклонился ей, прикоснувшись рукой к шляпе. Она остановилась на мгновенье; тогда он протянул руку, и она нехотя подала свою… Он быстро написал ей на ладони две буквы. Она пристально посмотрела на него, но ей как будто было все равно, что ее могли узнать, и, постояв секунду, она пошла далее. Брюль, не будучи в состоянии противиться ее обаянию, тихо пошел за ней. Несколько раз она повернула голову в сторону и, видя, что он упрямо следует за ней, остановилась. Между зелеными кустами (так как эта зала представляла из себя сад весной) стояла незанятая скамейка; царица села на нее, а венецианец остановился тут же. Она долго смотрела на него и наконец велела ему подать руку, что он тотчас исполнил и почувствовал, как она написала пальчиком на его ладони «Г.Б.» и засмеялась. Он приблизился еще ближе и встал около померанцевого дерева.

– Что я вас узнал, графиня, это неудивительно, – прошептал он. – Я узнал бы вас везде и не в этом королевском костюме, который вам очень идет; но что вы могли меня узнать…

– В костюме одного из Совета Десяти, – послышался голос из-под маски, – но он именно вам и идет.

– Графиня, вы восхитительны!

Она приняла этот комплимент совершенно равнодушно.

– Но будучи прекрасной, как божество древних, изваянное из мрамора, вы и холодны, как мрамор… как мрамор без души.

– Что же далее? – спросила маска. – Скажите что-нибудь поинтереснее, а это я уже слышала много раз.

– Но что же, как не это, могу я сказать вам, графиня?! – воскликнул Брюль дрожащим голосом. – Как только я взгляну на вас, во мне закипают месть, гнев, зависть, и с губ чуть не скрывается проклятье.

– Какая поэзия! Что же далее?

– Если б я только смел, я проклинал бы вас и тот день, и час, в который я вас впервые увидал, – произнес Брюль с чувством. – Но стоит только на вас взглянуть, и я бессилен. Вы имеете надо мною какую-то власть.

– Так ли это? – поворачиваясь и смотря на него, холодно спросила она.

– Нужно ли клясться, да и к чему вам моя клятва, когда вы другому поклялись перед алтарем?

– Я не требую клятвы, – спокойно возразила она, – я хочу убеждения, что это так, а его часто не внушает даже клятва.

Она долго смотрела на него.

– Моя любовь…