Холодные сердца - Лайза Джуэлл (2013)

Мальчики отдернули руки и побежали к горке c желтыми перилами в нижней части сада. Бетан бросилась к перевернутому ведру, которое на самом деле было оранжевым. Но Мэган точно знала, что мать имеет в виду: куст зверобоя, росший прямо перед ними. Девочка приблизилась к нему, ее глаза блуждали по облакам желтых цветов, над которыми жужжали жирные шмели, собравшиеся присесть отдохнуть на терракотовые горшки под кустом, переполненные яйцами и маленькими желтенькими цыплятками с глазками-бусинками. Девочка уже собралась было подхватить яйца и цыплят, когда ее плеча осторожно коснулись мягкие сухие руки матери и задержались на усыпанной веснушками коже Мэг.

– Поделись ими, – едва слышно прошептала она, – с малышами. – Сделай все по справедливости.

Мэг собралась было возразить, но потом глубоко вздохнула и кивнула.

– Здесь! – крикнула она братьям и сестре. – Смотрите! Тут их целая куча.

Все трое уже мчались к кусту зверобоя; мать разделила яйца на четыре равные части и протянула каждому ребенку.

– Уже начинают таять, – сказала она, слизывая шоколад с кончика большого пальца, – лучше отнести их в дом.

Прохлада дома действовала отрезвляюще после изнуряющей жары на улице. Она обволакивала кожу Мэг, как прохладная фланель. Папа сидел за кухонным столом и разливал по стаканам лимонад. На подоконнике дремала собака. Желтые кухонные стены были полностью завешаны детскими художествами. Мэган провела пальцем по краям рисунка, который сделала еще в четыре года. Ее всегда приводила в изумление мысль, что приклеенный скотчем к стене рисунок целых шесть лет провисел на одном и том же месте. Она почти забыла то время, когда ей было четыре. И конечно, совершенно не помнила, как сидела и рисовала этот портрет, который назвала «Мэган и мамуля», представлявший собой изображение двух людей с вытянутыми в струнку ногами, с безумными прическами, губами, напоминавшими две ниточки, и руками, которые по размеру были в два раза больше туловища и болтались в невесомости в царстве остроконечных голубых деревьев и зверей. Стена творчества стала «дежурной темой» для любого, кто гостил в их доме; на самом деле она занимала три стены, тянулась вдоль фасадов шкафов, дверных наличников, вокруг углов и продолжалась даже в кладовке. Папа пытался периодически снимать некоторые рисунки, чтобы, как он выражался, «обновить стену». Но мама лишь улыбалась озорной улыбкой маленькой девочки и говорила: «Только через мой труп». Если папа заставал момент, когда кто-то из его чад создавал очередной шедевр, он вырывал его из детских рук тотчас, как только ему его демонстрировали, со словами: «Рисунок настолько красив, что я непременно должен поместить его в свою специальную папку», и быстренько прятал его (иногда даже под одежду) прежде, чем мама увидит его и водрузит на стену.

– А теперь, – сказала она, стягивая спутанные волосы в конский хвост и снимая передник, – вы можете съесть все яйца, которые вам понравились, но при условии, что пообещаете, что оставите в животиках место для обеда. И помните: фольгу уберите в коробку для творчества!