Под лапой. Исповедь кошатника - Том Кокс (2008)

Кошатник не сходится с каждой встретившейся ему в жизни кошкой. Мне повезло: у меня были близкие отношения одновременно с шестью мурлыками, при этом совершенно разные. Каждый питомец по-своему делал мою жизнь лучше, но с одним из них мы со временем стали особо близки. За семь лет, что прошли с момента нашего с Медведем знакомства, мы серьезно продвинулись. Одни внешние изменения чего только стоят: животное, которое стащило у меня кусочек курицы и продемонстрировало необычные способы использования халатов, было персонажем из фильма ужасов; теперь же Медведь напоминал милого героя из детской книжки – морда округлилась, мех стал пышным. Он прекрасно выглядел, и надпись «Отремонтировано» на его любимой коробке как нельзя лучше описывала эти перемены. Но бывало, что Медведь снова хитрил и изводил нас, а после смерти Слинк я стал чаще размышлять о том, что он тоже когда-нибудь умрет. Медведю шел тринадцатый год, что, если верить теориям о подсчете кошачьего возраста, примерно соответствовало человеческим шестидесяти пяти, и из всех моих питомцев только он подвергался опасности из-за присущей ему своенравности.

Всего месяц назад Медведь ужасно напугал нас с Ди: на левом ухе у него появился нарыв, и ветеринар сказал, что надо как можно скорее начать лечение, иначе кот останется без уха. Я был уверен, что перехитрю Медведя, – прятал крошечные розовые таблетки в его еде, но каждый раз ему удавалось объесть все вокруг них. Мы решили действовать напрямую: засовывать таблетки ему в пасть, закрывать рот и осторожно гладить по шее секунд двадцать. Этот способ неплохо работал, пока Медведь не сообразил, что можно просто разгрызть таблетки и по кусочку выплюнуть их. Делал он это с помощью таких странных движений, что им вполне могли заинтересоваться работники, занимающиеся отловом бешеных животных. И тем не менее он, как всегда, выздоровел.

Люди считают Элизабет Тейлор главным экспертом по выживанию. Надо отдать ей должное: никто из знаменитостей не пережил такое количество семейных неурядиц, как она, а еще Лиз, прямо как Медведь, лишилась всех волос и – вместе с ними – чувства собственного достоинства. Но нападала ли на Тейлор разъяренная мускусная утка? Приходилось ли ей срочно спасаться из набитой пауками дыры над потолком? Или принимать унизительные побои от пушистого самозванца мельче тебя в два раза, который толкается так, что бьешься головой о стеклянные двери? Медведь показал мне, что настоящее выживание – это не сопливое человеческое умение справиться с печалью, разделом имущества, разводом и другими эмоциональными «трудностями».

Три-четыре года назад я посчитал, сколько из своих девяти жизней Медведь уже использовал. Задача оказалась не из легких – что именно считать за целую «жизнь»? Понятно, что одна ушла на отравление углекислым газом, ну а что с тем случаем, когда в Трауз я выглянул из окна и увидел Медведя, сидящего на другом берегу реки и невозмутимо вылизывающего лапы, хотя в радиусе пары километров от дома не было ни одного моста, – потратил ли он жизнь, чтобы добраться туда? В общем, тогда я насчитал восемь с половиной, а сейчас он наверняка уже превысил лимит. Его навыки выживания казались еще более впечатляющими оттого, что, по сути, Медведь был существом миролюбивым, он не нарывался на драки, не жаждал убийства и никогда первым не поднимал лапу на другого кота.