В статье «Миф о Золотом веке Америки» я пишу о том, что на начальных курсах в Эмхерсте я переключил свое внимание с физики на экономику. Я хотел узнать, почему наше общество функционирует так, а не иначе. Я стал экономистом не только для того, чтобы понять проблему неравенства, дискриминации и безработицы. Я также надеялся сделать что-то с этими проблемами, отравляющими нашу страну. Важнейшая часть моей диссертации, написанной в Массачусетском университете под руководством Роберта Солоу и Пола Сэмуэльсона (ставших впоследствии лауреатами Нобелевской премии), состоит в определении важнейших факторов распределения прибыли и богатств. Она была представлена на встрече Econometric Society (международной ассоциации экономистов, применяющих методы статистики и математики к экономике) в 1966 году и опубликована в журнале Econometrica в 1969 году. Спустя полвека она все еще является основой в этой области.

Однако круг читателей моего анализа неравенства был ограничен как среди обычной публики, так и среди специалистов. Людей попросту не интересовала данная тема. В профессии экономиста иногда присутствует настоящая враждебность. Это продолжалось даже тогда, когда неравенство в стране стало заметно увеличиваться, начиная с момента прихода к власти Рейгана. Один выдающийся экономист, лауреат Нобелевской премии из Чикагского университета, Роберт Лукас решительно утверждал: «Одной из вредных тенденций для здоровой экономики, самой привлекательной и… ядовитой, является сосредоточенность на вопросах распределения»[3].

Подобно многим консервативным экономистам он утверждал, что наилучший способ помочь бедным – увеличить размер благосостояния всей нации, и считал, что концентрация на такой малой части этого благосостояния, которое достается бедным, отвлечет внимание от гораздо более фундаментальной проблемы увеличения этого благосостояния. На самом деле, это давний подход к экономике, состоящий в том, что данные проблемы (эффективности и распределения, размера благосостояния и того, как оно распределяется) могут быть разделены, и в том, что работа экономиста тщательная, важная, но сложная, и суть ее в том, чтобы понять, как увеличить общее благосостояние. Распределение благосостояния – это вопрос политики, от которой экономистам следует держаться подальше.

Учитывая наличие таких выдающихся фигур в профессии экономиста, как Лукас, нет ничего удивительного в том, что эксперты практически не уделяли внимания растущему в стране неравенству. Они игнорировали то, что пока рос ВВП, доходы большинства американцев были в застое, что привело к невозможности дать четкий ответ о том, что же происходит с экономикой, понять причины растущего неравенства и придумать меры, которые бы поставили страну на верный путь.

Поэтому я с одобрением отнесся к предложению журнала Vanity Fair рассказать о данных проблемах широкой аудитории. В результате увидела свет моя статья «Из Одного процента, Одним процентом, для Одного процента», замеченная большим количеством человек, чем статья в Econometrica, опубликованная десятками лет ранее. Новый социальный строй, который обсуждался в статье в Vanity Fair, – 99 процентов американцев застряли в финансовом развитии – стал слоганом движения «Захвати Уолл-стрит»: «Мы – 99 процентов». Это выражало идею, повторяющуюся в этой и в последующих главах: почти все мы, включая многих из Одного процента, были бы богаче, если бы неравенство было менее выражено. То есть Один процент также заинтересован в том, чтобы создать менее разграниченное общество. Своими утверждениями я не хочу способствовать новой классовой войне, но я хочу закрепить новое ощущение национальной связи, разрывающейся по мере роста неравенства в обществе.