Тайна «Голубого поезда» - Агата Кристи (1928)

Ван Олдин коротко кивнул. Не в его привычках было хвалить или ругать работников. Со своими сотрудниками он обращался очень просто: давал им возможность показать себя и без сожаления расставался с теми, кто не соответствовал его требованиям.

При выборе же сотрудников он был чужд всяких условностей. Найтона, например, ван Олдин случайно встретил два месяца назад на швейцарском курорте. Парень ему понравился, и миллионер изучил его армейский послужной список, в котором нашел объяснение легкой хромоте, с которой ходил молодой человек. Найтон не скрывал, что ищет работу, и в разговоре с ван Олдином спросил, нет ли у кого-нибудь из его знакомых свободных вакансий. Тот с мрачным изумлением иногда вспоминал, как потрясен был молодой человек, когда ему предложили пост личного секретаря самого́ великого человека.

– Но у меня нет никакого опыта в бизнесе, – заикаясь от неожиданности, произнес он.

– А вот это совсем не важно, – ответил ван Олдин. – Бизнесом у меня уже занимаются три помощника. Все дело в том, что ближайшие шесть месяцев я планирую провести в Англии и мне нужен секретарь-англичанин, который, как говорится, имеет нужные связи и сможет организовать для меня мою светскую жизнь.

И до сих пор ван Олдин не разочаровался в своем выборе. Найтон обладал живым умом и оказался интеллигентным и трудолюбивым молодым человеком с прекрасными манерами…

Секретарь указал на три или четыре письма, которые лежали на столе отдельно от остальных.

– Наверное, сэр, стоит начать вот с этих, – предложил он. – Самое верхнее касается соглашения с Колтоном…

Но Руфус ван Олдин сделал протестующий жест рукой.

– Сегодня я не собираюсь заниматься всей этой ерундой, – заявил он. – Все это спокойно подождет до завтра. Все, кроме вот этого, – добавил он, глядя на письмо, которое держал в руке. На его лице снова промелькнула та самая странная улыбка, которая так сильно его меняла.

Ричард Найтон понимающе улыбнулся.

– Миссис Кеттеринг? – поинтересовался он. – Она звонила вам и вчера, и сегодня и, кажется, ждет не дождется, когда сможет с вами увидеться.

– Не может быть!

Улыбка сошла с лица мужчины – он надорвал конверт, который был у него в руках, и достал из него единственный листок, который в нем был.

Пока он читал то, что было на нем написано, лицо его потемнело, на губах появилась зловещая улыбка, которую так хорошо знали на Уолл-стрит, а брови угрожающе сомкнулись. Найтон тактично отвернулся и вернулся к сортировке писем. Миллионер произнес негромкое ругательство и ударил кулаком по столу.

– Больше я этого терпеть не намерен, – пробормотал он себе под нос. – Бедняжка… хорошо, что у нее есть папочка, который сможет ее защитить.

Несколько минут он, с сердито сдвинутыми бровями, мерил шагами комнату. Найтон все еще прилежно занимался почтой, сидя за столом. Внезапно ван Олдин резко остановился и взял пальто с того стула, на который бросил его, когда вошел.

– Вы опять уходите, сэр?

– Да, пойду навещу дочь.

– А если позвонят от Колтона?..

– Скажите им, чтобы убирались к чертовой матери, – произнес американец.

– Очень хорошо, – ответил секретарь не моргнув глазом.

Ван Олдин успел уже надеть пальто. Нахлобучив шляпу, он направился к двери. Взявшись за ручку, остановился.

– Вы хороший парень, Найтон, – произнес он, – совсем не достаете меня, когда я разозлен.

Молодой человек слегка улыбнулся, но ничего не сказал.

– Рут – мой единственный ребенок, – объяснил американец, – и никто на свете даже не представляет, что она для меня значит… – Его лицо осветилось слабой улыбкой, и он засунул руку в карман. – Найтон, хотите покажу вам кое-что?