Пятая Стража - Черкасов Дмитрий (2003)

I– Так нельзя работать! – возмущался в трубку начальник пятого отдела Завалишин. – Саботаж какой-то! Вы там фильтруйте информацию хоть немного, не сваливайте все без разбору в подразделения! Что значит – приказал на все реагировать?! Что значит – быть бдительным?! Мы же тут захлебываемся разбираться! Я по каждой вашей наводке высылаю сменный наряд! У меня люди с ног валятся! И они тоже не медики! Мне дали всего одного эксперта из медслужбы! Я его что – на двадцать кусочков должен разрезать?!Он в раздражении бросил трубку на рычаг, нажал кнопку селектора, отвечая на вызов из патрульной машины.– База слушает! Миша, что у тебя по Александро-Невской лавре?– Все туфта, Виктор Петрович! – доложил Тыбинь. – Язвы накладные! Куплены в магазине для приколов! Она их купила, чтобы побольше подавали!– Вот черт! Давай оттуда на Староневский, дом… сейчас гляну… 128! Врач «скорой помощи» сообщил в центральную, что не может установить диагноз. У больного жар, высыпания на коже.– А я-то чем могу помочь?! Надо было лучше в институте учиться!– Я сейчас подключу к тебе эксперта, пока едешь – он тебя проинструктирует.– Да я всю эту медицинскую тряхомудию наизусть помню! Но так же…– Вот и поезжай! Все, конец связи!В комнату оперативного дежурного вошел Зимородок, остановится у двери, выказывая уважение начальству.– Костя, проходи! – махнул пухлой рукой Завалишин. – Не до церемоний! Что у тебя?!– Ерунда. Чистый поклеп на главного врача. Коллега по белому халату захотел занять его место. Не было никаких трупов, никаких сокрытий. Когда я приехал, милиция уже разобралась,– Что же они не перезвонили?! Как шум поднимать, так до дежурного по управлению добрались!– Говорят – забыли…– У Морзика бабушка сама себя оговорила – думала, что лекарства бесплатно давать будут… Группа Тарзана вылавливает оглоедов, устроивших панику в сто тридцать первой школе… Слушаю, пятый!.. Так… так… А кто звонил? Опять он?! Это же параноик, неужели вам непонятно?! От него три звонка за сегодня – и все деза! Я его за клевету привлеку, гада, если не уймется! Нет, людей посылать не буду! Под мою ответственность, пожалуйста! И прекратите вываливать сюда все, что вам наболтают! Надоело!Он покачался в кресле.– Уф! Ну и денек! Как в ментовке в день пограничника! Вот еще одна заявка, возьми на себя. В городские морги. В семи из них есть тела, обезображенные язвами. Паталогоанатомы вот здесь и вот здесь затрудняются установить причину смерти. Возьми нашего доктора, он в комнате отдыха курит, просмотрите внимательно. Сам тоже смотри. У докторов свой взгляд, у нас свой. Аппаратуру возьми. Там больше двадцати покойников…– Сделаем, – сказал Клякса. – А где Дональд с Роликом?– У них сегодня отдельное задание. От московских коллег.– Справляются?– Да, в порядке. А тут – дурдом! У алкаша белая горячка – а соседи звонят на телефон дежурного… А тот – сам видишь – все спускает вниз. Не повезло нам с ним. Скажу, чтобы не ставили его больше.Зимородок, взяв бумагу с адресами, вышел и лишь за дверью скорчил кислую, недовольную физиономию.В комнате отдыха маленький, всклокоченный, похожий на доброго монстра из мультяшки, старший опер Моцик инструктировал свой сменный наряд.– А в комнате инструктажа московские опера заперлись, – пояснил он удивленному таким беспорядком Кляксе. – С ночи там сидят, вычисляют кого-то…– Ну и денек… У тебя что за сегодня?– Пустячок… Молодежь купила караоке с песнями советской пионерии, ночь напролет распевали «Взвейтесь кострами!» и «Орленок». Жилец за стенкой настучал дежурному, что у соседей слет коммунистов-террористов. Старый кадр, из бывших диссидентов!– Теперь их время стучать…В углу комнаты сидел не знакомый никому из разведчиков человек средних лет и, оттопырив в сторону скрюченный мизинец, прихлебывал горячий чай, ломал шоколадку. Лицо его было круглое, подвижные брови – кустистые, добрые и седые. Прикладываясь губой к дымящейся чашке, он смешно двигал бровями вверх-вниз. Среди плечистых обветренных «наружников» тотчас становилось понятным, что это работник кабинетный, скорее всего доктор. На нем был мятый костюмчик в серую полоску, у ног стояла небольшая сумка.Всем присутствующим в помещении даже казалось, что от незнакомца едва уловимо пахнет неким медицинским запахом – такой был у него эскулаповский вид. Доктор Айболит какой-то. Клякса так к нему и обратился:– Здравствуйте, доктор. Я за вами.– Климентий Георгиевич, – протянул Айболит капитану пухлую теплую ладошку. – Нам надо ехать?Шурша фольгой обертки, он принялся собираться. Прошел в умывальник, привычными круговыми движениями врача вымыл руки. Клякса поджидал его в коридоре. Доктор вертел головой по сторонам, оглядывался.– Я впервые в жизни пью чай на конспиративной квартире. Так все интересно!– У вас-то, наверное, гораздо интереснее, – вздохнул Клякса. – У нас рутина. А бумаг сколько!– Голубчик! Вы себе не представляете, сколько рутины в медицине! Одна латынь чего стоит!У спуска на лестницу он вдруг осторожно коснулся пальцами Кляксиного плеча – точно невидимую пушинку снял.– У вас царапина на запястье голубчик. Надо обработать.– Что вы, доктор! – заулыбался Зимородок. – Как маленького!.. Это я вчера неудачно в сугроб упал.Он и впрямь ощущал себя ребенком на приеме у врача. Но Климентий Георгиевич был настойчив, тут же достал из кармашка сумки йод, пластырь и обработал ранку.– Впредь, пожалуйста, падайте ловчее.Кира ждала их в машине во дворе базы. Она села рядом с доктором и всю дорогу расспрашивала его о всевозможных болезнях своих родственников. Доктор нравился ей, она даже раскраснелась.– А я ведь тоже в медицинский поступала!«Да ты стареешь, подруга», – подумал Зимородок, Глянул на себя в зеркальце, оттопырил губу и покачал головой в созвучье мыслям.В Питере насчитывается тридцать пять моргов, то бишь паталогоанатомических отделений. Среди них есть такие экстравагантные заведения, как, например, морг при комитете ветеранов подразделений особого риска. Конечно, в бюро судебно-медицинской экспертизы проблем с определением причин смерти не возникает, а вот в психиатрической больнице, в крематории, в богоугодном заведении имени святого великомученика Георгия – пожалуйста. Костя прикинул маршрут, решил начать с крематория и полетел на Пискаревку.На Шафировском проспекте въехали в большой треугольник меж железнодорожной развязкой на четыре стороны света. Две длинные трубы маячили издали, как вертикальный тоннель в мир иной. Двор и здание были весьма милы.– Приехали, доктор! – весело сказал Зимородок, лихо тормознув у пандуса. – Вы там не задерживайтесь долго, у нас еще четыре места.Айболит задвигал добрыми седыми бровями.– Боюсь, вы меня неправильно поняли. Вам тоже придется участвовать в осмотре. Во-первых, надо будет заснять то, что я скажу. Во-вторых, вы должны хоть немного напрактиковаться в определении внешних признаков… искомой инфекции. Это составная часть моего задания. Мне сказали, что я у вас буду старшим и вы будете выполнять все мои распоряжения. Ну, так как?С этими словами он достал из сумки три комплекта одноразовых средств защиты – бумажные респираторы, голубые пластиковые бахилки на ноги, прозрачные хирургические перчатки.– В анатомичках теперь не всегда вовремя убирают, а при вскрытиях, бывает, пачкают пол.– Я не пойду, – сказала Кира решительно, косясь на докторские причиндалы, – Я не хочу, Костя! Мне потом покойники всю ночь будут сниться!– Я ведь один не поспею во все подозрительные места, – вздохнул Климентий Георгиевич.– Он прав, – сказал Клякса. – Надо идти.– Кому это надо! – раздраженно бормотала Кира, выбираясь из машины. – За двадцать лет вот только покойников не «тянула»… С чего вообще взяли, что кто-то должен заболеть? Какой дурак это придумал?!– Подай мне камеру и успокойся. Не смотри никуда, если хочешь. Я сам все сделаю.Директор крематория к ним не вышел. Он чувствовал себя очень важной персоной. В сопровождении заведующего отделением, аппетитной живенькой блондинки, они с полчаса бродили по кафельным казематам обширного «приемного покоя».– Вот трофические язвы, – тыкал лазерной указочкой их инфернальный проводник, переходя от стола к столу. – Видите – они расположены лишь в нижней части голени. Вот обычный фурункулез. Это… м-м… это клещ-железянка, скорее всего. Живет только на лице. Неизлечим, между прочим. Кира Алексеевна, не трогайте свое лицо. Не стоит здесь прикасаться к открытым участками кожи. Что вы хмуритесь? Вы же хотели быть врачом.– Я вовремя передумала, – буркнула Кира, свирепея под респиратором.Увлекшийся доктор нравился ей все меньше.–Это обычная чесотка… это ожоговая язва… Снимайте, Константин. А вот и сифилис… четвертой степени. А это что? Непонятно, непонятно…Бормоча и приговаривая, Климентий Георгиевич проворно склонился над очередным столом, схватил пальцами покойника за нос и принялся поворачивать неподатливую закоченевшую шею.–Вы из горздравотдела? – спросила Зимородка милая блондинка, кокетливо оправляя прическу, ничуть не смущенная манипуляциями доктора.Она разгуливала по заведению, высоко подняв грудь, без респиратора и перчаток, цокая по кафелю сапогами на тонкой шпильке, всем своим видом попирая всевластие смерти.– Вы не могли бы там поднять вопрос о дотациях нашему учреждению? Цены на энергоносители все рас тут, а средства нам отпускаются в мизерных размерах! Знаете, почем сейчас тонна мазута!– А они разве… того… сами не горят? – кивнул Клякса на молчаливых «клиентов» заведения.– Что вы! – игриво закатила глаза блондинка. – Кремация – процесс достаточно длительный. А если, не дай Бог, выполнить его некачественно, санэпидемстанция нас замучает!Кира косилась на нее удивленно. Есть такие наивные женщины, которые надеются заинтересовать мужчину своей увлеченностью работой…Доктор Айболит убрал указочку, развел руками.– К сожалению, того, что нас интересует, у вас нет.– Ах!.. Очень жаль!..– Слава Богу!Кира поспешила к выходу. Клякса, увлеченный содержательной беседой о эзотерическом смысле огня и кремации, засмотрелся в глаза блондинке, наскочил на стол и едва не сбросил на пол синего закоченевшего покойника.На выходе Климентий Георгиевич собрал у них перчатки, респираторы и бахилки и опустил в урну.– У меня еще есть. Не расстраивайтесь, Кира Алексеевна. Второй раз пойдет легче. Хочу вам сказать, что та инфекция, которую мы ищем, обладает специфическим гнилостным запахом. Нечто вроде подвала с гниющей картошкой. Это может пригодиться вам в работе.– Вы что – ее нюхали? – съехидничала Кира, усаживаясь на переднее сиденье.– А как же, – с гордостью ответил Доктор Айболит. – И не только ее, но и чуму, и холеру, и еще много всяких гадостей. Я даже болел один раз, когда у нас на базе случились неполадки в системе вентиляции боксов и лабораторий. Выбросили во двор и в контур жилых помещений один очень мощный штамм… Все мои коллеги умерли, а мне, как видите, повезло.– А, знаю! – сказал Клякса. – Вы работали на острове Свободном. Есть такая страшная дыра в Каспийском море… – пояснил он Кире. – Летом плюс сорок и голый камень. Наш доктор в погранотряде там срочную служил. Чумных мартышек лопатой в печку кидал.– Работал я в другом месте, но на Свободном бывал, – ответил Климентий Георгиевич. – Но давайте продолжим наше расследование. Поехали!Он сказал это с гордостью, почти как Гагарин. Ему и впрямь нравилось ощущать себя сыщиком, разыскивающим сбежавший вирус. Только сейчас Кира обратила внимание, что все лицо доктора было сплошь покрыто, как точечками, крошечными давними язвами – точно булавкой исколото. Жутко было представить, как выглядело это лицо в дни болезни. «Какой ты Айболит!» – воскликнула про себя Кира: «Ты – доктор Чума!»Впрочем, управа при любом расследовании подбирала весьма компетентных консультантов. Бывали и звезды первой величины.– Между прочим, начало бактериологическим исследованиям положено было здесь, в Питере, – повествовал в пути разохотившийся до общения доктор. – Перед Первой мировой в одном из фортов Кронштадта пытались получить противочумную вакцину. Завезли туда верблюдов для опытов, чуму из Индии… Получили, между прочим. Впервые в мире.Доктор оказался прав: дальше действительно пошло легче. Они приноровились и уже смотрели внимательно, почти профессионально на изъязвленные останки рода человеческого. Практически все умершие были бездомными. Зима…– Несчастные люди…– Каждый русский человек в душе немножко бомж, Кира Алексеевна. Мы в России не чувствуем себя дома. Даже Лев Толстой перед смертью забомжевал. Бомж – он, как шлак в мартене, неизбежно сопровождает переплавку гражданского общества.– Добрая у вас душа, доктор.– Практичная, голубочка. Гуманность не в духе времени. Вообще, заблуждение полагать, что врачи сантиментальны. Это раньше когда-то было…Он так и сказал, непривычно, через «а»: сантиментальны.– Честно говоря, я ведь не совсем врач, как академик Сахаров – не совсем физик. Я, скорее… медицинский работник.– Не жалеете?– У каждого свой путь… А вы – не жалеете?В последней на их пути анатомичке, так же как и во всех прочих, не оказалось ничего подозрительного.– Есть один покойник, – по дружбе, как о дефицит ном товаре, сообщила им дежурная медсестра, – но он еще в машине. Ребята, когда принимали, даже испугались. Вам лучше к ним самим проехать. Они на адресе. У них там какая-то неполадочка вышла.Дежурная была худая, синюшная, под стать своим клиентам.Поехали на адрес. Уже смеркалось.«Неполадочка», действительно, вышла. Одинокая машина спецтранса со скучающим водителем третий час стояла у подъезда. Санитары, носилки и покойник застряли в лифте между седьмым и восьмым этажами.– У-у-у!.. – на всю шахту лифта подвывал молодой голос. – У-у-у!.. У-уволюсь к чертовой матери! Не толкай его на меня! Придурок!!! Говорил – давай пешком! Так нет – пройдет, пройдет!..– Надо же – такая оказия… – рассуждал спокойный тенорок, принадлежащий человеку в возрасте. – Впервые это у меня. Всегда проходило. И покойник-то не Бог весть какой… старикашечка. В нем весу всего-ничего… отчего застряли – ума не приложу. Не иначе, фазы нет.– У-у-.у… фазы… Как дам сейчас по башке – и сдохнешь!– Ну и будешь сидеть тут с двумя трупами… даже поговорить не с кем будет. Ты радуйся еще, что дедок попался такой… не вонючий. Иные при смерти и обмараются, и все что хошь. Помирать, видно, тяжело. Вот с таким бы мы с тобой тут намучились. А этот – душевный… легко отошел.– Эй, в кабине! – окликнул их Клякса, привычно беря инициативу на себя. – У вас там свет есть?– Это соседи?! – взвился молодой и застучал чем-то по стенке лифта. – Соседи! Вытащите нас отсюда! Спасите! Третий час сидим!– Или хоть водки дайте… – добавил старший. – Мы свою в пальто, в машине оставили…– Мы из анатомического отделения. Скоро вас вытащат. У вас там свет есть? Покойника разглядеть можете?– Зачем его разглядывать?! Не хочу я его разглядывать!!! Вытащите меня, сволочи! Выберусь – все разнесу!– Перестань стучать и орать, а то уйду! – сурово прикрикнул Зимородок, и молодой санитар тотчас унялся. – Вы сказали по связи, что у вас труп… необычный. С язвами. Можете описать? Климентий Георгиевич, что нужно?– Месторасположение, количество, цвет… есть ли выделения… корочка…– Какие выделения! Выпустите меня! Выпустите!!! – завыл молодой и опять забарабанил в стену, теперь уже кулаками.– Цыц ты! – презрительно прикрикнул на него старый санитар. – А то упадем еще… А вы откуда будете? Зачем вам?– Мы из санэпидемнадзора, – вовремя нашелся доктор.– Тогда ясно… У нас тут не тот. Тут старичок, чистенький… хоть и одинокий. Того «КамАЗ» сбил… на обочине валялся. Он внизу, в машине лежит. Страшный – хуже смерти. Вы там Мишке скажите, чтоб водку не трогал, гад. Нам, как выберемся отсюдова, подлечиться надо будет. А то у напарника нервы совсем ни к черту.– Ладно. Успокойтесь, сейчас лифтеров найдем.Когда спускались, на пути повстречали неторопливого очкарика лифтера с сумкой инструментов.Внизу перво-наперво прошли к фургончику спецтранса. Пришлось показать липовое удостоверение следователя прокуратуры, чтобы водитель разрешил осмотреть тело. Вернув ксиву, он молча выбрался из кабины, обошел фургончик, распахнул дверцы и выкатил каталку на шарнирах.Свежий, залитый запекшейся кровью покойник был ничуть не страшнее синюшных замороженных тел в моргах. Кира с Кляксой разочарованно переглянулись. Но Климентий Георгиевич, едва приступив к осмотру, тотчас отошел и скоренько надел респиратор и перчатки. Кира с удивлением заметила мелкий пот, покрывший его лоб над марлевой повязкой. Глаза он отвел поспешно.– Фотографируйте, Костя, – глухо сказал он, и руки его, поднятые вверх, обтянутые резиновыми перчатками, затряслись. – Не приближайтесь больше необходимого.Он очень быстро, в считанные секунды осмотрел лицо, грудь и зачем-то руки и ноги, на которых не было язв. Потом сам с грохотом задвинул каталку, захлопнул дверцу.– Немедленно к нам! – сказал он, нервно, со скрипом срывая с рук плотно приставший латекс. – Немедленно! И уберите отсюда детей!Вокруг них уже собирались стайки любопытных, попыхивая пузырями жевательной резинки.Ремесло разведчика приучает не задавать лишних расспросов.– Кира, в машину, – сказал Зимородок спокойным голосом, но так, что это прозвучало приказом. – Доктор, вы с ней. Будете показывать дорогу.Доктор хотел было спросить, указывая на иронически глядящего на них молодого толстого шофера, но Кира потянула его за рукав. Она знала, что это не вопрос.Пока они усаживались, пока запускали двигатель, Клякса подошел к шоферу, протянул руку.– Ключи. Вашу машину я отведу в безопасное место.– Да ты кто такой, мент? – окрысился шофер, сдвигая шапку на брови. – У меня у самого брат в ментовке начальника возит! У меня смена кончается – вот и…Низенький Костя ударил его прямым в солнечное сплетение, подумал секунду, приценился – и добавил иммобилизующий удар с левой в печень. Подхватив падающего вперед шофера, аккуратно посадил на бортик засыпанной снегом песочницы, нахлобучил на курчавую русую голову слетевшую шапку. Охлопал карманы куртки, заглянул в кабину. Ключи с брелоком в виде скелета торчали в замке зажигания. Махнул рукой Кире, сел, захлопнул дверцу.В этот миг из подъезда с матюками вывалились многострадальные санитары, жадно хватая свежий воздух широко открытыми ртами.– Стой! – заорал старший, увидав отъезжающую машину спецтранса, и бросил носилки с покойником так, что многострадальное тело старичка подскочило. – Мишка, сволочь, стой! Водку хоть оставь!!!И он бессильно потряс в воздухе татуированными кулаками.Кира не оглядывалась. Доктор попросил через базу связать его с городским номером – и теперь быстро, взволнованно говорил в микрофон:– Готовьте аппаратуру! Весь комплекс анализов! Да, я не ошибся! Девочка, я столько раз это видел, что скорее не узнаю задницу собственной жены! У него следы инъекций на руках, возможно, его лечили – но меры предосторожности полные! Вы поняли, деточка?! Полные!!! И доложите Валерию Арсентьевичу! Пусть распо рядится направить машину по адресу: Бармалеева улица, тридцать три! Надо изолировать двух санитаров – они имели контакт с носителем. Они во дворе. Никуда они не уйдут, не мелите ерунду! Мы угнали у них машину. У них покойник на руках! Не пойдут же они с мертвецом в метро! Да другой покойник, не этот! Господи, до чего бестолковая!.. Оперативнее, мы уже на подходе!Они перемахнули с Каменного острова на Аптекарский, и дальше, через Ушаковский мост на Выборгскую сторону. На проспекте Блюхера навстречу им пронеслась желто—красная машина с мигалкой.– Это наши… – вздохнул с облегчением «доктор». – Сейчас налево, на Лабораторный проспект, а там уже близко. Вот к тем воротам, где высокая труба! Во двор не заезжайте, вас не пропустят охранники… остановитесь у обочины… хорошо. Знаете, Кира Алексеевна, работаешь с этим всю жизнь – но никогда всерьез не веришь, что это может случиться…Он впервые за время поездки посмотрел на Киру прямо. Тысячи мелких красных оспинок проступили отчетливо на изувеченном лице. Глаза его были совершенно сумасшедшие, косые, как у зайца. Они были полны ужаса.Страх этот передался Кире. Доктор знал, чего боялся, а Кира нет, и оттого ее страх перед ужасным и неведомым был еще полнее, всеохватнее и всевластнее. Он преследовал ее все оставшееся время, пока они с Кляксой, совершенно измотанные, возвращались на базу. Она молча пряталась, куталась в воротник куртки. Зимородок пожалел ее и подвез домой, а сам отправился сдавать машину и писать сводку наружного наблюдения. Он нечасто так делал.Заиграл мелодичный звонок. Дверь открыла дочь, теплая, сонная, в халатике, с книжкой в руке.– Не прикасайся ко мне! – потрясая руками, яростно закричала Кира и, срывая с себя одежду, побежала в ванную…